"Игорь Сапожков. Перегон " - читать интересную книгу автора

- Ну как хочешь, только учти Мамонт, это твой последний транзит. Здесь
ты в яму ляжешь, я тебе гарантирую... - и добавил обращаясь к солдатам, -
увести его... Пшел...
Когда за вором закрылась дверь, капитан налил из графина полный стакан
воды и залпом ее выпил.
Тем временем, "Перегон" съехал по стрелке с основного пути, зэков
высадили из вагонов и построили под насыпью вдоль железной дороги. От
горячего дыхания над ними собралось белое облако. Земля была присыпана
легким снегом, кое-где из под него пробивалась пожухлая трава. В оцеплении
стояла вся рота охраны. Перед разношерстной толпой, чуть сгорбившись стоял
начальник поезда, майор Жилкявичус. Этобыл лысый, худой человек с желтым
пергаментным лицом, не предвещавшим ничего хорошего. Он стоял на небольшой
возвышенности и нервным взглядом обводил строй этапников, легкий ветерок
легкомысленно трепал его обвислые усы. Заключенным предлагалось напилить
дров с окрестных деревьев и загрузить их в хозблок. Жилкявичус очередной раз
напомнил, что попытка побега, будет сурово караться на месте, силами роты
охраны. Еще раз пересчитав людей, бригадирам выдали инструменты. Мужики
разобрав тупые топоры и пилы, дружно взялись за работу, блатные разожгли
костер и покуривая расселись вокруг весело трещавшего огня. Вскоре
послышались женские голоса и смех, это на противоположную сторону железки,
вывели женщин. Спустя час, когда синее сибирское солнце спряталось за
тяжелыми облаками к этапникам присоединился Мамонт. Ему тут же уступили
лучшее место с подветренной стороны. Немного посовещавшись блатные решили,
что для себя елки стричь не западло и повскакивав с мест стали разминать
затекшие ноги. Потом раздевшись до пояса, они ринулись в редкий лес и отняв
у мужиков топоры и пилы, взялись за работу. Такого еще не видели ни бывалые
зэки, ни привыкшая ко всему охрана: матеря все вокруг себя, тощие жилистые
люди, разрисованные десятками татуировок, неумело орудуя инструментами за
два часа вырубили участок леса размером в футбольное поле. Их лоснящиеся от
пота спины, белели даже на фоне снега. Тем временем мужики распиливали
бревна, кололи их на дрова и крепили веревкой в связки. С другой стороны
железной дороги тоже кипела работа. Деревьев там почти не было, зато поляна
была усеяна подмерзшими ромашками. Зэчки разгребали снег и собирали цветы,
по словам Дяди Гриши, ромашковый чай это первое и самое верное средство от
цинги.
К затухающему, но все еще жаркому костру подошел старый зэк, по кличке
Корж. Аркадий Петрович жестом пригласил его присесть. Тот уселся, достал
табак и ловко свернул самокрутку.
- Знаю я эти места, - старик прикурил от тлеющей головешки, - вырос
здесь на заимке, учиться уехал в Свердловск, мечтал ветеринаром стать, а
оказался вот где...
Мамонт его не перебивал, да и слушал в пол уха, его мысли были далеко.
- Здесь верстах в семи, деревня была, Ковалевка называлась. Славились
деревня своими кольчугами, легкими да прочными, спасли они не одного
русского богатыря. Жили здесь кузнецы и шахтеры, работали тяжело, отдыхали
правда тоже тяжело...
Корж с удовольствием затянулся и тут же выдохнул клуб дыма, сквозь
редкие желтые зубы.
- Батя мой покойный, земля ему пухом, рассказывал одну историю,
случилась она еще до революции. Однажды через эту деревню везли в ссылку