"Ричард Сэпир, Уилл Мюррей. Небо падает (Дестроер)" - читать интересную книгу автора

Старик, уж какими ужасающими возможностями он не обладал, сделал
идиотское движение. Он взял пистолет, и поэтому де Лион сумел дотянуться
другой рукой до пистолета охранника. Движением столь легким, что рыцари
былых времен ему бы позавидовали, де Лион направил его на кимоно и начал
стрелять.
Но выстрелов слышно не было. Пистолет был сломан.
Он попытался кинуть его на пол, но он не падал. Де Лион не мог двинуть
собственной рукой. Оказалось, сломана она, а не пистолет.
И тут пошла боль. Боль, которая, казалось, знала его тело лучше, чем он
сам. Она усиливалась, когда он лгал, и отступала, если он отвечал правду, а
потом уже не останавливалась, даже если он не врал.
- Монеты были мне подарены. Подарены! Не знаю, от кого они. Да,
подарок ценой в несколько миллионов долларов. Мы не смогли выяснить, кто их
послал.
Этот человек явно говорил правду. Вот что самое печальное. Здесь было о
чем поразмыслить. Эти монеты были данью Александра. Недостаточная
компенсация за то, что он лишил их стольких мест службы, покорив всех царей
Запада, но за это этот гречонок и должен был умереть.
Франкский рыцарь, столь дурно говоривший на своем прекрасном языке,
тоже должен умереть.
Он покрывал краденое. Своей собственной рукой граф Лионский написал
записку, в которой раскаивался в том, что связался с сокровищами Синанджу.
После чего ему было позволено отправиться к собственным праотцам.
Когда тело было найдено, случившееся было немедленно решено держать в
тайне. Второй отдел, напарник СВВР, расследовал все подробности убийства в
особняке. Чек украден не был. Де Лион и его люди были убиты крайне странным
образом.
В заключительном докладе президенту сообщалось, что явно существовала
некая связь между продажей монет и смертью директора СВВР, что само по себе
было странно - ведь столько служб мира искало его смерти, а причиной ее
послужило какое-то личное дело.
Они были уверены в том, что с монетами - дело личное, потому что и в
записке, и на монетах было одно странное слово: "Синанду".
В записке - латиницей, на монетах - по-гречески.

Возвратив монеты, Чиун воспользовался услугами правительства Северной
Кореи и улетел обратно в Пхеньян. В аэропорту его встречал почетный караул
во главе с Саяк Каном, пхеньянцем, который знал подлинную историю Кореи.
Он доложил, что от человека по имени Римо звонков не поступало, но
номер, установленный для дома Синанджу, был передан человеку по имени Смит.
- Но хоть что-то сообщили? Прочел ли человек по имени Римо твою милую
ложь?
- Человек по имени Смит не сообщил ничего.
- Дело в том, что он белый, - сказал Чиун.
Больше он ничего не говорил, пока вез в машине монеты в деревушку на
берегу Западно-Корейского залива. В молчании вернул он монеты в великий дом,
дом, хранивший недавно дань тысячелетий. Там он положил монеты на их место,
жалкую кучку монет, одну в огромном доме.
Дом этот был передан Чиуну, когда отец его понял, что тело его скоро
покинет этот мир. Всю жизнь Чиун готовился получить этот дом, чтобы потом