"Анджей Сапковский. Maladie" - читать интересную книгу автора

казалось, что все это пустяки, не имеющие никакого значения? Может,
думала, что Тристан ничем не отличается от других парней из дружины
Артура, таких, как Гавейн, Гахерис, Ламорак или Бедивер, которые положили
начало идиотской моде любить одну, спать с другой, а в жены брать третью,
и все было нормально, никто не обижался?
- Моргольт...
- Я здесь, Тристан.
- Я послал Каэрдина в Тинтагель. Корабль...
- Вестей все еще нет.
- Только она... - шепнул он. - Только она может меня спасти. Я - на
пределе. Ее глаза, ее руки, один только ее вид и звук ее голоса... Другого
спасения для меня уже нет. Поэтому... если она будет на палубе, Каэрдин
должен поставить...
- Я знаю.
Он молчал, глядя в потолок и тяжело дыша.
- Моргольт... Она... она придет? Помнит ли?
- Не знаю, Тристан, - сказал я и тут же пожалел о сказанном. Черт
побери, что мне мешало горячо и убедительно подтвердить? Неужели и от него
я должен скрывать свое неведение?
Тристан отвернулся к стене.
- Я погубил эту любовь, - простонал он. - Уничтожил ее, и за это
проклятие пало на наши головы. Из-за этого я умираю и не могу даже
умереть, веря, что Изольда примчится на мой призыв. Пусть даже поздно, но
приплывет.
- Не надо так, Тристан.
- Надо. Всему виной я сам. А может, моя треклятая судьба? Может, с
самого начала я был осужден на это? Я, зачатый в любви и трагедии? Ты
знаешь, что Бланшефлёр родила меня в отчаянии, боли у нее начались, когда
ей принесли известие о смерти Ривалена. Она не пережила родов. Не знаю, то
ли при последнем вздохе она, то ли позже Фойтенант... Кто дал мне имя,
имя, которое словно погибель, словно проклятие... Словно приговор. La
tristesse(1). Причина и следствие. La tristesse, обволакивающая меня как
туман... такой же туман, какой затянул устье Лифле, когда...
Он замолчал, бессознательно водя руками по укрывающим его мехам.
- Все, все, что я делал, оборачивалось против меня. Поставь себя на
мое место, Моргольт. Вообрази, что ты прибываешь в Ирландию, там
встречаешь девушку... С первого взгляда, с первой встречи ваших глаз ты
чувствуешь, что сердце пытается выломать тебе ребра, а руки дрожат. Всю
ночь ты не в состоянии прилечь, бродишь, кипишь от волнения, дрожишь,
думаешь только об одном - чтобы назавтра снова увидеть ее. И что? Вместо
радости - la tristesse...
Я молчал. Я не понимал, о чем он.
- А потом, - продолжал Тристан, - первый разговор. Первое касание рук,
которое сотрясает тебя словно удар копьем на турнире. Первая улыбка, ее
улыбка, из-за которой... Ах, Моргольт! Что бы ты сделал, будь ты на моем
месте?
Не знаю, что бы я сделал, будь я на его месте. Потому что я никогда не
был на его месте. Потому что, клянусь Лугом и Лиром, никогда не испытывал
ничего подобного. Никогда.
- Я знаю, чего бы ты не сделал, - сказал Тристан, прикрыв глаза. - Ты