"B.Сапарин. Голос моря (сборник "Ha грани возможного")" - читать интересную книгу автора

буду считать законченной. Я хотел только помочь решить проблему в той
части, в которой эта задача была мне по силам.
Разочарованный и неудовлетворенный, лег я спать в эту ночь и долго не
мог заснуть, все время ворочался с боку на бок.
Смородинов же, как доложил он мне утром, наоборот, спал в эту ночь сном
праведника.
После завтрака я попросил машину и в директорском зисе помчался на
станцию.
Предупрежденные по телефону, сотрудники лаборатории немедленно по моем
приезде собрались для обсуждения проекта. Шаврова не было на станции, но
мы пригласили нескольких специалистов из других лабораторий.
Моя схема в общем встретила одобрение, хотя вокруг нее развернулась
довольно оживленная дискуссия. Было высказано много замечаний, в том числе
и весьма дельных. Так, некоторые товарищи справедливо указывали на то, что
прибор получается слишком громоздким.
- Вы морскую блоху, - заметил один из оппонентов, - превратили в
бегемота.
- Но ведь он не прыгать должен, - попробовал отшутиться я, - а
предсказывать шторм.
- Блоха тоже предсказывает шторм, - возразил этот скептик, - но, кроме
того: она если и не прыгает, то во всяком случае подвижна.
- Мне кажется, - сказал я искренне, - что прибор, созданный нашими
общими усилиями, будет несравненно более совершенен, чем блоха. Ведь он не
просто сознает ощущение каких-то изменений в атмосфере - вряд ли
что-нибудь большее чувствует блоха, а дает возможность анализировать их,
определяет частоту и амплитуду колебаний.
- Это, разумеется, правильно, - не успокаивался упрямец, - иначе и не
может быть. Разумеется, прибор, созданный людьми, едва ли будет
совершеннее произведения природы, но не следует блохе уступать ни в чем. А
по габаритам-то она ведь вас бьет!
Он напомнил мне своим упорством и цепкостью Петра Ивановича. Я
вздохнул, вспомнив нашу последнюю беседу с ним.
В конце концов решили изготовить пробный экземпляр прибора с учетом тех
замечаний, которые были сделаны на совещании. Я обещал подумать над
монтажной схемой, с тем чтобы попытаться сократить размеры прибора, хотя,
конечно, довести его до величины блохи не брался.
Должен сказать, что в лаборатории были несколько смущены тем, что
человек, не имеющий к ней никакого отношения, так горячо заинтересовался
прибором, с которым давно и не спеша здесь работали. То, что я не просто
высказывал разные свои соображения или пожелания, а представил готовый
вариант реконструкции прибора, произвело сильное впечатление.
Заведующий лабораторией, доцент Горбунов, низенький человек с лысиной
со вздохом говорил мне, пожимая руку:
- Спасибо! Большое спасибо за помощь.
А мой главный оппонент, тот, что корил меня преимуществами морской
блохи по части габаритов, догнав при выходе, сказал:
- Это хорошо, что вы их встряхнули. У нас вся станция как станция, а
эта пятая лаборатория - предмет наших внутренних споров. Здесь собрались
все какие-то созерцатели: И дело знают, и науку любят, и люди в общем
неплохие, но вот дуновения жизни по-настоящему не ощущают! Знаете, такая