"Джонатан Сантлоуфер. Живописец смерти " - читать интересную книгу автора

ему кажется, он прикасался. Вынимает из проигрывателя диск Билли Холидей,
кладет в футляр, который тщательно протирает и возвращает на место в
середину стопки компакт-дисков. Туда, где он лежал.
Затем внимательно рассматривает диван, соображая, не уронил ли чего
там. Например, пуговицу или даже волос. Находит несколько волос, которые
наверняка принадлежали ей, но на всякий случай приносит с кухни пылесос и
несколько раз чистит диван и все вокруг, а потом еще протирает бумажным
полотенцем.
Случайно коснувшись губы, он чувствует боль и вспоминает поцелуй.
Вернувшись в кухню, берет из раковины губку, обильно смачивает моющей
жидкостью и тщательно вытирает кровь с губ мертвой девушки, затем сует губку
в рот и водит ею туда-сюда.
Поднимает безжизненную руку жертвы.
Это лак для ногтей? Нет, кровь. Моя или ее?
Но здесь губка не помогает, красное упрямо не оттирается. Он сует губку
в карман брюк, прямо поверх влажных бумажных полотенец, - бедро быстро
становится мокрым, - затем достает из внутреннего кармана пиджака небольшой
маникюрный набор в кожаном футлярчике, который всегда носит с собой, и
принимается за работу. Через десять минуту ногти девушки совершенно чистые.
И все выполнено аккуратно, форма почти идеальная. На пару секунд он
задерживается, чтобы полюбоваться работой, потом теми же маникюрными
ножницами осторожно срезает с волос девушки локон и прячет в карман рубашки,
как раз напротив сердца.
Наконец он решительно опускается на колени рядом с мертвой девушкой,
касается ее щеки. Погружает палец в перчатке в глубокую лужицу крови на ее
груди. Проводит по щеке, оставляя алый след.
Ну конечно же!
Он начинает от виска. Вишневый кончик пальца ползет по щеке вниз,
медленно и точно, останавливаясь, только чтобы быстро обмакнуться в лужицу,
и снова назад. Теперь за ухом, там исполняется небольшая петля, а кончается
все у подбородка.
Превосходно. Теперь нужен какой-то сувенир на память. Войдя в небольшую
спальню, он задерживается у картины над кроватью. Нет, слишком велика. Может
быть, вон то большое черное распятие на тяжелой серебряной цепи? Он
задумчиво водит по нему пальцами и роняет в ящик комода. Затем находит
небольшой фотоальбом, просматривает содержимое и наконец решает: это то, что
нужно.
В прихожей он отключает полицейскую сигнализацию, отпирает дверь,
надевает туфли и длинный плащ-дождевик.
На лестничной площадке замирает, прислушиваясь. С первого этажа
доносится монотонный разговор персонажей телевизионного сериала: "Лора,
дорогая, разве ты не видишь, я пришел... ", а затем механический смех. Он
крадучись двигается вниз по лестнице и рывком открывает парадную дверь. Она
захлопывается за ним с глухим стуком.
Оказавшись на улице, он сует руки в перчатках глубоко в карманы плаща и
сосредоточивается на том, чтобы двигаться обычным прогулочным шагом, глядя
под ноги. Удалившись на шесть или семь кварталов от дома своей жертвы, он
ухитряется снять одну перчатку в кармане и, освободив руку, машет ею,
останавливая такси.
Сообщает водителю адрес, удивляясь спокойствию своего голоса.