"Владимир Маркович Санин. Кому улыбается океан " - читать интересную книгу автора

разделило бы немало обладателей служебных кабинетов, и вместе с Игорем,
переводчиком советского торгпредства, уселись в любезно предоставленный нам
"шевроле". Шофер Парис, смуглый молодой человек с кинематографическими
усиками, дал газ, и машина, проскочив минут за двадцать Суэц, вырвалась на
Каирскую автостраду.
В этот день я понял, что до сих пор у меня было удивительно наивное
представление о жаре. Московская жара с ее максимальными тридцатью градусами
и с киосками "Мороженое" на каждом шагу здесь, на автостраде, разрезающей
Аравийскую пустыню, вызвала бы элементарный озноб с простудой и насморком.
Несмотря на то, что машина мчалась со скоростью 90 километров в час, зной
проник во все поры наших организмов, а когда Парис остановился у небольшого
мотеля для заправки, мне показалось, что я начинаю плавиться. Было два часа
дня и не меньше двухсот градусов в тени - я уверенно называю эту цифру и
готов защищать ее до последнего вздоха. Даже привычные к жаре египтяне,
служащие мотеля, старались держаться в тени - в Египте этому правилу следуют
не только скромные люди. Дожди в этом районе бывают не чаще, чем снежные
бури в Сухуми, и местное солнце жарит, потеряв стыд и совесть. Поэтому даже
самые жароустойчивые египтяне относятся к нему с прохладцей. Это находит
свое выражение в неожиданных для нашего уха изысканных сравнениях. Египтянин
не скажет своей любимой: "Ты мое солнышко!" Упаси Бог! Любимая может
подумать, что она доставляет своему избраннику сплошные неприятности.
Поэтому у местных Ромео принято делать Джульеттам следующее заявление: "Ты
моя лунушка!" И это заявление принимается благосклонно. Луна - это
благородно, красиво и поэтично. Она напоминает о самом приятном прохладном
времени суток. Об этом нам рассказал Парис, имя которого, между прочим, в
переводе означает "красивый". Наш водитель - тезка гомеровского героя, из-за
пылкости которого разгорелась Троянская война, и мы решили, что об этих
лирических подробностях он рассказал с полным знанием дела.
Мы мчались по автостраде, раскланиваясь по дороге со старыми
знакомыми - "Волгами", "Москвичами" и "МАЗами", которые здесь неплохо
акклиматизировались. Вдоль автострады сооружается линия высоковольтных
передач, и рядом с ажурными стальными вышками можно увидеть тракторы и
бульдозеры, свидетельство о рождении которых написано на русском языке.
Аравийская пустыня, как и всякая пустыня, однообразна, скучна и
неприглядна. И флора и фауна здесь несимпатичные: какие-то колючки и
кустарники, змеи, шакалы да гиены, которых нам довелось увидеть, когда мы
вечером возвращались обратно. Но кое-где пустыня начинает оживать: в нее
приходит техника. Но ее еще мало, и она кажется случайной среди застывших в
недобром молчании песков.
Полтора часа спустя мы въехали в пригород Каира. Жители Каира, как
легко догадаться, убеждены, что их город красивейший на земле. Они,
безусловно, правы, точно так же, как жители Парижа, Лондона, Ленинграда,
Киева и всех остальных городов на свете, ибо нет такого человека, который не
считал бы, что именно его город лучшее украшение земного шара. Но Каир
действительно красив. Точнее - очень своеобразен. Наверное, нет такого
второго города, в котором бы так причудливо переплетались седая древность и
ультрамодерн. Рядом с многоквартирными стандартными корпусами и сотнями
изящных особняков, каждый из которых построен по индивидуальному проекту,
вдруг возникают мечети, кладбища, крепостные стены, которые были древними в
период крещения Руси. Это сначала производит такое впечатление, словно ты