"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

телом. Десятки тонн вспененной воды обрушивались на палубу, с грохотом
лупили по надстройкам и застекленной верхней части мостика и скатывались
обратно.
Лыков толкнул меня локтем в бок.
- Все грехи с нас смывает... Гляди, Паша, седеть начинаем.
То, что я поначалу принял за осевшую на бак пену, было льдом. Тусклый
свет фонарей фок-мачты делал лед каким-то серым. Он уже сплошь покрыл палубу
и осел на надстройки, спасательную шлюпку под мостиком, рангоут и такелаж.
- Температура наружного воздуха минус семь, ветер пятнадцать, волнение
моря девять баллов, двадцать три часа местного времени, - казенным голосом
проговорил Лыков в подставленный Корсаковым диктофон.
- Частота забрызгиваний восемь, - добавил Никита.
- Сколько набрали за час, Илья Степаныч? - спросил Корсаков.
- По формуле или на глазок? - ухмыльнулся Лыков. - Четыре тонны.
- Средняя толщина отложений на главной палубе полтора сантиметра в час,
- сказал Ерофеев. - Давайте считать, что идет быстрое обледенение.
- Быстрое и есть, - согласился Лыков. - При таком часов на двенадцать
нас хватит. Как думаешь, Архипыч?
- Лево руля семь румбов, -- приказал Чернышев.
- Есть, лево руля семь, - эхом повторил матрос Дуганов. - Двенадцать на
четыре - сорок восемь тонн.
- Здорово считаешь, - язвительно проскрипел Чернышев. - Вот кого бы
вам, Корсаков, взять в аспиранты.
- Сколько часов будем набирать лед? - спросил Корсаков.
- По обстановке, - буркнул Чернышев.
- Окалывать будем или сначала креноваться? - не обращая внимания на тон
Чернышева, спокойно поинтересовался Корсаков.
- Держись, тряхнет! - предупредил Ерофеев.
Гигантская волна накрыла судно. Не удержавшись за поручни, я полетел на
Лыкова, который удержал меня рукой, обнаружив при этом недюжинную силу.
- Руль прямо! - рявкнул Чернышев. - Ты мне корреспондента искалечишь!
- Есть руль прямо...
Чернышев явно был чем-то раздражен, и я не решался его спросить, зачем
он меня позвал.
- Что-нибудь случилось? - шепнул я Лыкову.
Тот заговорщически кивнул в сторону капитана и прижал палец к губам.
- Степаныч, - оказал Чернышев Лыкову, - повоюй за меня полчасика, курс
тот же.
Он взял меня под руку и молча провел в свою каюту, расположенную
впритык к рулевой рубке.
- Вот сюда, - Чернышев усадил меня в массивное кресло, а сам
пристроился на диване. - Не упирайся, оно не поползет.
- У вас посильнее качает, чем внизу, - сказал я, оглядываясь. В
капитанской каюте мне бывать еще не приходилось. Три на три метра, обычная
морская койка "гробиком", письменный стол, диван, рундук и умывальник - вот
и вся обстановка. Зачем он все-таки меня позвал?
- Думаешь, я люблю качку? - пожаловался Чернышев. - Мозги от нее
тупеют, будь она проклята... Так Инна Крюкова - твоя жена?
Я с трудом удержался, чтобы не чертыхнуться. Вот зачем!
- Бывшая, я ж говорил, что не женат.