"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

Архипыч с утра ходит по мостику, как тигр, скажи слово - разорвет на части и
выбросит за борт!
Корсаков сочно хохотал. Мы сидели у него в салоне, лучшей на судне
каюте, единственной двухкомнатной и со всеми удобствами. Корсаков и Лыков
пили чай, а мы с Никитой играли в шахматы. У Никиты на доске была типичная
"безнадега", и он был явно рад, что я отвлекаюсь, так как лелеял призрачную
надежду дать мне вечный шах.
- А зачем вы полезли под руку? - миролюбиво спросил Лыков. - Тигру,
знаешь, бантик на хвосте завязывать опасно, может оттяпать важную часть
организма.
- Какой такой зверинец? - потребовал разъяснений Корсаков.
- Паша преувеличивает, - промычал Лыков, жуя печенье. - Журналистское
воображение.
- Всыпьте ему, - искушающе посоветовал мне Никита, небрежно передвигая
пешку.
- Преувеличиваю? - озлился я. - Кто вошел на мостик человеком, а
ускакал оттуда внебрачным сыном блудливого козла?
- Ну я, - хладнокровно сказал Лыков. - Подумаешь, дела.
- А за какое преступление Гриша Букин превратился в "барана с ослиными
мозгами"?
- С куриными, - поправил Лыков. - С ослиными, у нас еще не было.
- Будет! - заверил я. - В указанное выше мифическое животное Гриша был
обращен за крамольнейшую мысль: "Хороша погодка, Алексей Архипыч, хоть
загорай!" Но Гриша милый мальчик, он даже захихикал, так ему было смешно, а
что услышал в свой адрес Ванчурин, уважаемый синоптик и человек в годах,
когда принес Чернышеву карту погоды?
- Наверное, Архипыч его поблагодарил и справился о здоровье, - пряча
пламенеющие глаза, высказал догадку Лыков.
- Да, почти, - кивнул я. - Войдя на мостик, Ванчурин имел
неосторожность улыбнуться, ну и получил по заслугам: "Чего осклабился,
старый индюк? Тоже солнышку обрадовался или жемчужное зерно в куче нашел?" А
когда Ванчурин твердо заявил, что не потерпит и поставит вопрос, капитан в
порядке извинения отреагировал: "Поставь его - знаешь куда?" И далее -
точное указание. Не напрягайтесь, Никита, это не из Шекспира или Гельвеция,
их словарный запас был не так богат. Кстати, зря подсовываете пешку, вам
шах.
- А вы хорошо подумали? - огорчился Никита. - Даю вам ход обратно.
- Помолчи, - остановил его Корсаков, которому наша с Лыковым перепалка
доставляла, по-видимому, большое удовольствие. - А лично вы, Павел
Георгиевич, чего были удостоены?
- Ну, со мной обошлись гуманно, чрезмерно мягко, - ответил я. - Стоило
мне вякнуть по поводу того, что Ванчурин человек пожилой и нельзя... - тут
же послышался рев: "Кудахтать можешь в своем курятнике!"
- Эка невидаль, - пренебрежительно сказал Лыков. - Мы и не такое
слышали, когда косяк теряли или, того хуже, трал обрывался.
- И молчали? - неодобрительно спросил Корсаков.
- Почему, иные жаловались, - ухмыльнулся Лыков. - По неопытности.
- Мстил, что ли? - подал голос Никита.
- Вот уж нет, до такого наш Архипыч не опускался. Просто выступал на
собрании, каялся в грехах и предлагал каждому, кто считает себя обиженным,