"Владимир Санин. Точка возврата (Повесть)" - читать интересную книгу автора

ответе он, Кулебякин. И если не отобьется - виноват будет только, он, и
больше никто. И, конечно, Матвеич об этом догадывается - по несвойственной
ему, Диме, угодливости, по его суетливости и безмерной готовности выполнить
- бегом! - любое указание.
Он лучше других знал материальную часть и с минуты на минуту ждал, что
и левый мотор вот-вот даст перебои из-за непосильной нагрузки - за двоих
держать в воздухе отяжелевшую машину. Знал и не мог прогнать от себя страх
перед лицом почти что неизбежной вынужденной посадки. Не потому, что боялся
за свою жизнь - никакого подобного чувства он но мог себе позволить.
В свои двадцать девять лет Кулебякин еще никого не любил, если не
называть любовью бурные и кратковременные радости, получаемые от легко
идущих навстречу женщин. Но если бы ему так и сказали - никого, он бы
искренне удивился, потому что больше всего на свете любил Матвеича и его
самолет.
И Кулебякин страдал.
* * *
Страдал и Белухин. Как всякий профессиональный полярник, он много летал
в высоких широтах и понимал, что предвещают тряска, толчки и нарастающий лед
на крыльях. Ему не надо было находиться в пилотской кабине, чтобы знать,
какая участь ожидает самолет, если он не сумеет пробить эту нежно-молочную,
смертельно опасную облачность.
Белухин смотрел на усталое, расплывшееся лицо жены и вспоминал, что эта
женщина, с которой он прожил тридцать два лучших года своей жизни, в
молодости была хороша собой и он ее очень любил. Ему захотелось прижать ее к
себе и приласкать напоследок, но она давно отвыкла от телячьих нежностей и
вряд ли правильно поняла бы этот порыв. Скорее всего оттолкнула бы и
проворчала: "Уж не провинился ли, старый черт?"
- Трясет как в лихорадке, - сказал Игорь Чистяков. - Но самое приятное
ощущение.
- За приятными надо было лететь в Ялту, паря, - отозвался Белухин.
- Мы с Зоей этим летом были в Ялте, - похвастался Гриша. - Дикарями.
- Между прочим, на крыльях лед, - прильнув к иллюминатору, поведал
Зозуля.
- Арктика... - напомнил Белухин. - Потому и лед, а не эти, как их...
настурции.
- "Мне миленок подарил аленький цветочек...", - пропела Лиза. - Игорь,
а ты какие цветы любишь?
Чистяков оторвался от иллюминатора.
- В самом деле, лед. И много!
- Арктика, - важно сказал Гриша. - Кухня погоды!
- Ты какие, говорю, цветы любишь? - переспросила Лиза.
- Ну, гвоздики, - наугад, чтобы отделаться, сказал Чистяков.
- Как Оскар Уайльд, - будто про себя пробормотала Невская.
- Один из моих любимейших писателей, - оживился Чистяков. - Обожаю его
пьесы и "Дориана Грея".
- Слишком изыскан, - сказала Невская. - Развлекает, но не волнует.
- К тому же не входит в школьную программу, - Чистяков фыркнул. - А
Чехов входит.
- Напрасно иронизируете, Игорь, - отозвалась Невская. - В одной его
"Скучной истории" больше ума и сердца, чем в собраниях сочинений иных