"Евгений Санин. Сон после полуночи (Клавдий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

этого решили основать свой город.
Место для нового города выбрали быстро. Обоим братьям по душе был тот
самый холм, где вскормила их молоком волчица. Подданных тоже оказалось
предостаточно: ими стали жители переполненной Альба Лонги, которым не
нашлось места в старом городе, а также пастухи, и примкнувшие к ним по
дороге рабы и бродяги. Но едва речь зашла о том, чьим именем будет
называться город, и кто станет в нем царем, начался спор.
Никто из братьев не желал уступать. Тогда Ромул, желая опередить Рема,
первым принялся копать ров, очерчивая им контуры будущего города. Рем стал
осыпать его насмешками. Видя, что они не действуют на упрямого брата, он
легко перепрыгнул через ров и язвительно воскликнул:
- Никогда в жизни не видел я столь мощных и неприступных укреплений!
- Ах, так?! - возмутился выведенный из терпения Ромул и, обрушив на
голову Рема смертельный удар заступом, гневно вскричал: - Да будет так с
каждым, кто осмелится переступить границу моего города!
Так Ромул стал единственным правителем нового города, получившего
название от имени своего основателя - Рим1, и первое, что он сделал, - дал
разноликой толпе законы - единственное, что могло сплотить ее в единый
народ.

А чтобы Рим скорее набирал мощь, он прибег к старой хитрости
основателей городов - открыл убежище всем, кто нуждался в нем. И потянулись
со всех концов Италии в новый город беглые рабы и свободные люди - убийцы,
воры, клятвопреступники, - все те, кого в их родных племенах должны были
судить и предать справедливой казни...


1 На латинском языке - Рома.


Глава П

ЗАВТРАК БЕЗ ЯБЛОК

Через час, когда Клавдий в обществе своего ближайшего друга
сенатора Луция Вителлия и его сына Авла задумчиво заканчивал завтрак, и
слуги уже ожидали знака, чтобы вносить яблоки1, появилась Мессалина.
- О-о! Ты уже встал, дорогой? - с порога осведомилась она и
развязной походкой подошла к столу. - И Вителлии, конечно, уже тут!
Услышав свое имя, Вителлий Старший вскочил с ложа и, едва не
касаясь лбом пола (Клавдий эдиктом категорически запретил проскинезу2),
поклонился жене императора. Затем достал из-под тоги нагретую на груди
туфельку, которую Мессалина подарила ему однажды прямо со своей ноги, и
благоговейно поцеловал ее изящную подошву.
Мессалина приветливо улыбнулась. Старый сенатор засиял, точно
вылетевший из штемпелей новый денарий. Авл, не переставая жевать, во все
глаза уставился на жену императора.
И только лицо Клавдия осталось без изменений. В своих мыслях он был
бесконечно далек от жены и гостей. От ложа, усыпанного лепестками роз. От
столика, заставленного блюдами с самыми изысканными яствами. Дворца...