"Владимир Михайлович Санги. Женитьба Кевонгов " - читать интересную книгу автора

сетки на дно, верхняя подбора привязана к колу. Теперь можно и чай сварить.
Касказик пил чай, а сам нетерпеливо поглядывал на верхнюю подбору,
нависшую над речной гладью. Но рыба кружилась вокруг, а в ловушку почему-то
не шла. "Что сделал я такого, что щука отвернулась от меня?" - мысленно
спрашивал себя рыбак, а вслух произнес совсем другое:
- Старушечки, добрые старушечки, куда вы подевались? Чай давно скипел,
я напился досыта, а вас все нет да нет...
Но время шло, а рыба не ловилась. Касказику ничего не оставалось, как
переставить сетку. Одному несподручно ставить-переставлять: надо и сеть
распутывать, растягивать ее и одновременно править лодкой. "Один, все один.
Не с кем переговорить, никто не поможет", - думал свою привычную горькую
думу глава маленького рода.
Лишь когда стемнело, забурлило вдруг. "Порвет, порвет сеть!" -
забеспокоился рыбак и энергично столкнул челнок. Щука крупная, сильная.
Касказик осторожно опутал рыбину сетью, сделав ее мешком, и, убедившись, что
рыба теперь не уйдет, рывком поднял, перекинул в лодку. Дважды хлестко
опустил на плоскую голову палку-колотушку, успев сказать между ударами:
- Видишь, я не мучаю тебя. Пожалей меня, сделай удачливым.
Касказик долго распутывал рыбу в темноте и еще больше времени потратил,
чтобы выправить сеть.
Луны нет. А улов - одна лишь щука, крупная, но одна. "Ночь короткая, на
рассвете поколю острогой", - решил Касказик. Березовым сушняком пошевелил
костер, положил сверху толстое ребристое корневище - выворотень: долго
гореть будет.
...Солнце палило нещадно, а Касказик колол и колол рыбу острогой. Лодка
заметно осела - так много рыбы. Потом на бугре, где пил чай и ночевал, нашел
старинный многослойный прочный лук. Из таких луков древние нивхи отбивали
нападение айнов. С такими луками удалые и храбрые охотники ходили на
медведей. Касказик сильно натянул тетиву и пустил стрелу вверх. С коротким
свистом она взвилась в небо и канула - такой тугой, хороший лук нашел
Касказик. Долго смотрел стрелок туда, куда улетела стрела - должна она
воротиться назад, воткнуться в землю. И зоркие глаза охотника высмотрели
маленькую - меньше, чем мошка, - точку. Вот она увеличивается,
увеличивается, падает стремглав. Едва успел отвести голову - стрела
мелькнула перед глазами, пригвоздила ногу к земле. Касказик пытался оторвать
ее, но стрела не дает. Тянет Касказик ногу, тянет. Глухая боль разбегается
по ноге вверх... Тянет, тянет... Боль, боль...
Касказик еще не проснулся, но уже почувствовал: беда. Торбаз на правой
ноге горел. Двумя прыжками слетел с бугра в воду. Нога невыносимо заныла.
Но, к удивлению, боль быстро отпустила, и ноги теперь ощущали лишь холод
воды.
Касказик выбрался на бугор, развязал кожаные тесемки, снял истлевший
торбаз - пальцы красные, а на большом - водянистый пузырь. "Только обжег
пальцы - удачно отделался", - облегченно подумал рыбак и, внимательно
осмотрев обувь, нашел, что она никуда не годится, - забросил с каким-то
неизъяснимо легким сердцем.
Солнце уже висело над сопками, обещая опять жаркий день.
В пальцах вновь проснулась боль, но рыбаку не до нее: надо проверить
сетку да поколоть щуку.
Сетка вся перепуталась, в нескольких местах зияли большие дыры с