"Линси Сэндс. Влюбленный наставник " - читать интересную книгу автора

ей не грозит, на смену всем волнениям пришла невероятная усталость.
Прошедшая ночь была полна событий, следовавших одно за другим. Сейчас ей
хотелось лишь одного - отдохнуть.
Она зевнула еще раз, посмотрела на входную дверь и вдруг нахмурилась.
Несомненно, то, что лорд Рэмзи стремился выполнить волю ее брата, делало ему
честь. "Однако, - внезапно подумала Мэгги, - у меня ведь нет ни малейших
гарантий, что дело тут только в данном моему брату слове. А если уж смотреть
в лицо фактам, нет и гарантий, что этот человек действительно тот, за кого
себя выдал". С ее же стороны безоговорочно верить его словам было верхом
неосмотрительности. А если точнее, то просто наивно и глупо.
- О, брат! - прошептала она. И, сбросив с себя одеяло, она снова
поднялась с кровати.
- Прошу вас, милорд.
Джеймс оторвал задумчивый взгляд от огня камина в библиотеке и ответил
Уэбстеру, непривычно взъерошенному и неопрятному, слабой, но благодарной
улыбкой. Его лакей из поместья Рэмзи подошел к хозяину с подносом, на
котором стоял стакан горячего молока с добавленным в него виски - то был
личный рецепт Джеймса, неизменно действовавший как хорошее снотворное. По
дороге сюда Джеймс не думал, что на сей раз ему это пригодится; в пути он
несколько раз чуть не заснул прямо на жесткой скамье подле кучера. Раз или
два Кроуч - так звали кучера - тормошил его, дабы он, погрузившись в сон,
попросту не свалился с козел.
Но все это было до того, как он взял Маргарет Уэнтуорт на руки, отнес в
голубую комнату и положил на кровать. До того, как он увидел ее в свете
канделябров на коленях. До того, как разглядел овал ее лица, падавшие на
него золотые локоны и выразительные зеленые глаза, смотревшие на него из-за
проклятой красной маски, так усугублявшей таинственность этой женщины, так
ярко подчеркивавшей всю мягкость и сладость ее нежных губ. Всего этого было
достаточно, чтобы свести мужчину с ума. В воображение вторгались разные
мысли и картины: Маргарет стояла перед ним на коленях, плащ ее был откинут,
так что виднелось красное платье. Руки ее развязаны и тянутся к его поясу, к
линии брюк. На губах играет порочная улыбка, вот она медленно спускает
брюки, и...
"Боже всемогущий! Да что со мной такое творится?" - Джеймс тряхнул
головой, отгоняя эротические фантазии. Он и сам поверить не мог, что стоял
там, позволяя себе подобного рода мысли о женщине, которой намеревался
помочь. Проклятие, неужели это был он?!
Он никогда не страдал излишней игрой воображения, считал себя человеком
дела и неизменно этим гордился. Нет, конечно, за последние годы он имел одну
или две любовные связи, однако они являлись лишь следствием его естественных
физиологических потребностей, своего рода практикой и были далеки от
истинных чувств и страстей. Откровенно говоря, Джеймс зачастую сравнивал эти
вещи с боксерскими матчами: те тоже благотворно влияют на сердце, помогают
оставаться в форме и развивать мышцы - ведь мужчина должен быть сильным. Как
и в боксе, здесь каждый шаг планировался заранее. Только в боксе речь шла об
ударах и маневрах, а здесь в ход шли поцелуи, раздевания и ласки. Оба
процесса идут до последнего раунда, пока, так сказать, не зазвучит гонг.
Поделившись своими рассуждениями с Джеральдом и Робертом, Джеймс
моментально был заклеймен как человек холодный и бездушный. Сидя ночами у
костра, они обсуждали многие темы, и разговоры о женщинах возникали