"Маргит Сандему. Ненасытность ("Люди Льда" #32)" - читать интересную книгу автора

родителей, а то и обоих сразу, или не могут прийти с ними к общему согласию,
ты бы так не говорила. Наверняка у тебя были причины относиться так к нему.
Она ощутила новый приступ боли. Она ощупью нашла его руку, как делала
это уже много раз во время спуска с холма. Рука была всегда рядом.
На этот раз тоже. Это дало ей новые силы.
- Он не был добр к тебе? - спросил доктор.
- Я была не такой усердной, поэтому он иногда сердился на меня, - как
бы извиняясь, ответила она.
- Могу себе представить... Значит, он не был добр к тебе.
- Не был... - с глубоким вздохом произнесла Марит. - Он... он любил
мучить меня. Он делал все то, что мне не нравилось. Бил собаку. Запирал меня
в доме. Дразнил меня уродиной. Говорил, что я дура.
Эта неожиданная тирада отняла у нее все силы. Закрыв глаза, она тяжело
вздохнула.
- Простите... - с мольбой произнесла она.
- Ты не должна просить прощения за прегрешения других людей. Ты не
уродина и не дура. И тебе не следует обременять свою совесть сознанием того,
что ты не любила его. Ты делала для него все, что могла. Что он сделал для
тебя?
Немного подумав, она ответила:
- Ничего.
Ах, как чудесно было рассказать кому-то обо всем!
Излить всю накопившуюся с годами горечь... Она в отчаянии пыталась
побороть угрызения совести, ведь отец ее в самом деле был плохим! Конечно,
она тоже была виновата, но...
- Я тоже думаю, что твой отец совершенно не заботился о тебе, - мягко
произнес доктор. - Иначе ты не оказалась бы здесь и не говорила бы о
наказании Господнем. Твоему отцу жилось с тобой не плохо, не так ли?
- Да. Во всяком случае...
Она не могла сразу подобрать нужные слова. Он пришел ей на помощь.
- Во всяком случае, чисто внешне. Что он сам думал по этому поводу,
никто не знает. В то время, как тебе было с ним очень трудно, да?
Собственно, о каком Боге ты говоришь? О том, который вознаграждает злых
людей и наказывает беспомощных? Нет, так не годится!
Она пыталась осмыслить его слова, но мысли путались у нее в голове.
- Я думала уехать отсюда.
- К твоему отцу?
- Нет, нет. К моим братьям. В Америку. Но они мне не отвечают.
- Значит, твои братья там! И давно они уехали?
- Почти двадцать лет назад. Кристоффер призадумался.
- Ты была очень одинока, да?
Ему не следовало говорить этого! Не следовало говорить эти слова таким
мягким, приветливым голосом! Из обледенелой души Марит вырвался плач, болью
отозвавшись во всем ее измученном теле. Ее плач тут же перешел в крик, и
Кристоффер Вольден испуганно пытался остановить то, что сам же и
спровоцировал. Он готов был откусить свой собственный язык за такие
необдуманные слова.
Он лихорадочно пытался направить ее мысли в другое русло, рассказывал
ей о том, что ожидает ее в больнице, как она отдохнет там, какой за ней там
будет уход, сказал, что ей нечего опасаться, он будет постоянно следить за