"Маргит Сандему. Чудовище ("Люди Льда" #30)" - читать интересную книгу авторапопали домой.
Все это нарушало его планы. - Конечно, я возьму их с собой, сестра, - с еле слышным вздохом произнес он. Но когда он вошел в дом Йепсена, он пришел в ужас. И этих людей ему предстояло взять с собой? Умирающего от болезни легких мужчину и совершенно безумную женщину? Что скажут на это его попутчики? А капитан судна? Возможно, им не дадут даже подняться на корабль! Но слово есть слово, это был честный священник. У него были правильные представления о вере, и он взвалил на себя, как крест, эту поездку. Он готов был служить Богу и людям со всем присущим ему смирением. Поездка в карете через Ютландские пустоши была длительной и изнурительной. Вильяр пришел в себя после приступа, сопровождавшегося кровохарканьем, но был еще настолько слаб, что не мог разговаривать. Даже шепот был для него большим напряжением, поэтому он ехал молча. Но он понял, о чем говорил этот приветливый священник. Они ехали в Норвегию! Мог ли кто-нибудь принести ему более радостную весть? Он перестал убеждать Белинду в том, что ей нужно написать письмо. Он теперь не осмеливался больше разговаривать с ней о Хеннинге. Он замечал, что она стала лучше понимать происходящее. Перемены, конечно, были малозаметными, но, по крайней мере, она говорила теперь нормальным языком. То, что они едут в Норвегию, ни о чем ей не говорило. Мир ее представлений замкнулся на том факте, что она нужна этому человеку, и она прежнего вздора. Вильяр считал это большим прогрессом. Весенним вечером они приехали во Фредериксхавн и отправились сразу на пристань, потому что они и так очень задержались в пути, то и дело останавливаясь из-за Вильяра. Но когда они были уже на пристани, произошел неожиданный казус. Корабль был уже готов отплыть поутру. Но когда Белинда поняла, что им предстоит, она закричала как безумная. - Нет! Нет! Все что угодно, только не корабль! Никогда! И уверения пастора в том, что в Норвегию можно попасть только морем, не помогли. Вильяр хорошо понимал ее. Она была слабее его, а ведь и он чувствовал дурноту, горячий протест при одной мысли о том, что им придется подняться на корабль. Он хотел объяснить ей, что скоро лето и уже нет таких холодных штормовых ветров. Но он не мог говорить, легкие не позволяли ему вымолвить ни звука. И он был совершенно раздавлен безнадежностью и разочарованием, когда его на носилках внесли на борт корабля. "Мы никогда не вернемся домой..." - устало думал он. 4 Ульвар сидел на корточках возле балюстрады над лестницей и смотрел вниз. Там, в прихожей, был чужой человек. И Ульвару он не нравился. |
|
|