"Маргит Сандему. Чудовище ("Люди Льда" #30)" - читать интересную книгу автора

попали домой.
Все это нарушало его планы.
- Конечно, я возьму их с собой, сестра, - с еле слышным вздохом
произнес он.
Но когда он вошел в дом Йепсена, он пришел в ужас. И этих людей ему
предстояло взять с собой? Умирающего от болезни легких мужчину и совершенно
безумную женщину? Что скажут на это его попутчики? А капитан судна?
Возможно, им не дадут даже подняться на корабль!
Но слово есть слово, это был честный священник. У него были правильные
представления о вере, и он взвалил на себя, как крест, эту поездку. Он готов
был служить Богу и людям со всем присущим ему смирением.

Поездка в карете через Ютландские пустоши была длительной и
изнурительной. Вильяр пришел в себя после приступа, сопровождавшегося
кровохарканьем, но был еще настолько слаб, что не мог разговаривать. Даже
шепот был для него большим напряжением, поэтому он ехал молча.
Но он понял, о чем говорил этот приветливый священник. Они ехали в
Норвегию! Мог ли кто-нибудь принести ему более радостную весть?
Он перестал убеждать Белинду в том, что ей нужно написать письмо. Он
теперь не осмеливался больше разговаривать с ней о Хеннинге.
Он замечал, что она стала лучше понимать происходящее. Перемены,
конечно, были малозаметными, но, по крайней мере, она говорила теперь
нормальным языком.
То, что они едут в Норвегию, ни о чем ей не говорило. Мир ее
представлений замкнулся на том факте, что она нужна этому человеку, и она
по-прежнему относилась к нему как к грудному ребенку, хотя и не несла
прежнего вздора. Вильяр считал это большим прогрессом.
Весенним вечером они приехали во Фредериксхавн и отправились сразу на
пристань, потому что они и так очень задержались в пути, то и дело
останавливаясь из-за Вильяра.
Но когда они были уже на пристани, произошел неожиданный казус.
Корабль был уже готов отплыть поутру. Но когда Белинда поняла, что им
предстоит, она закричала как безумная.
- Нет! Нет! Все что угодно, только не корабль! Никогда!
И уверения пастора в том, что в Норвегию можно попасть только морем, не
помогли. Вильяр хорошо понимал ее. Она была слабее его, а ведь и он
чувствовал дурноту, горячий протест при одной мысли о том, что им придется
подняться на корабль.
Он хотел объяснить ей, что скоро лето и уже нет таких холодных
штормовых ветров. Но он не мог говорить, легкие не позволяли ему вымолвить
ни звука. И он был совершенно раздавлен безнадежностью и разочарованием,
когда его на носилках внесли на борт корабля. "Мы никогда не вернемся
домой..." - устало думал он.


4


Ульвар сидел на корточках возле балюстрады над лестницей и смотрел
вниз. Там, в прихожей, был чужой человек. И Ульвару он не нравился.