"Маргит Сандему. Глубины земли ("Люди Льда" #24)" - читать интересную книгу автора

уже умер, и Анна-Мария не знала, имела ли его дочь какое-либо отношение к
его работе. Кроме того, она обещала никогда больше не встречаться с семьей
Оксенштерн.
Это означало, что она не могла обратиться к ним за помощью для
маленьких детей, страдающих чахоткой.
Но все равно - ей было к кому еще обратиться...

Анна-Мария решила написать письмо. Уже в четверг она написала
следующее:
"Дорогой дядя Хейке!
Пишу "дядя", хотя на самом деле ты двоюродный брат моего отца. Я
обращаюсь к тебе на "ты". Могу ли я делать это, хотя ты и старше? Ты ведь
знаешь, я выросла, мне уже 19!
А сейчас я хочу просить тебя о помощи. Думаю, что ты мне поможешь".
Она рассказала о своей новой жизни и о больных детях. Можно ли
что-нибудь сделать для них? Ведь Хейке так успешно вылечил того чахоточного
адвоката, кажется, его звали Менгер? И разве Хейке не стал очень известным
врачом? Что ей делать? Было совершенно очевидно, что те двое ребятишек, что
ходили к ней в школу, в своем доме были самыми здоровыми. Клара рассказала
ей о младших.
А потом Анна-Мария написала немного о себе - но ни слова об Адриане
Брандте, ей хотелось подождать и посмотреть, как все будет развиваться,
обратит ли он внимание на то, что она существует; и еще она спрашивала о
Винге и Эскиле. Надеялась, что у них все хорошо, и передавала им сердечный
привет.
Анна-Мария поспешила сразу же отправить письмо. Написав на нем
"срочное", она заплатила немного больше. Она не надеялась, что почтовая
служба станет из-за этого слишком напрягаться, нет, просто хотела сделать
все, что зависело от нее.

В четверг вечером ее попросили зайти на кухню Клары, где Грета довольно
безуспешно пыталась упражняться в письме с помощью уголька из печи, в то
время как трое младших братьев и сестер укладывались спать. Анну-Марию
немного смущало то, что она жила в их лучшей комнате, в то время как все они
теснились на кухне. Но понятно, что на это были свои причины -
экономические.
Не успели они усесться за письменный стол, как вошел высокий неуклюжий
мужчина добродушного вида. Он с любопытством взглянул на Анну-Марию.
- Это мой брат, - сказал просиявшая Клара. - Входи, входи, мы тут как
раз решили выпить по чашечке кофе, барышня и я.
Значит, это был Клампен, обманутый и преданный. Да, он припадал на одну
ногу, явно хромал.
Он поблагодарил за приглашение присесть и неловко сел, положив руки на
колени. Сказал, что рад видеть сестру в добром настроении - давненько уж
такого не было.
- Теперь мне есть, с кем поболтать, с тем, кто не смеется надо мной
из-за того, что мой благоверный удрал, - сухо сказала Клара. - Можешь
представить, с барышней так легко говорить! Хотя она из аристократов, и
вообще. Ее семья была на службе у Оксенштернов, представляешь? А уж они-то
получше будут, чем эти скупердяи Брандты!