"Маргит Сандему. Невыносимое одиночество ("Люди Льда" #9) " - читать интересную книгу автора

спросила она, и слова ее прозвучали бы красиво, если бы не сопровождающая их
высокомерная усмешка.
Микаела это не смутило.
- Хорошо, я расскажу.
И он рассказал о своем происхождении. О своем хаотичном детстве,
сначала в Лёвенштейне, у родителей Марки Кристины, о тридцатилетней войне,
ставшей их мучительной повседневностью, о том, как он и Марка Кристина
переходили из рук в руки, пока, наконец, не обрели пристанище у адмирала
Оксенштерна. Брак Марки Кристины с их сыном Габриэлом...
- Она никогда не бросала тебя, - констатировала Анетта.
- Марка Кристина исключительная женщина, - признался он. - Без нее я бы
пропал.
- Теперь я начинаю понимать твое ощущение сиротства, - задумчиво
произнесла Анетта. - О, как часто я это ощущала сама! - импульсивно
призналась она. - Не с кем поговорить по душам, поделиться своими мыслями...
Ты прав, все мои разговоры были пустой болтовней, пустым, поверхностным
вздором. Я даже и не знала, что способна мыслить так... глубоко!
"Если бы! - подумал Микаел. - Это всего лишь ничтожные углубления на
фоне душевной пропасти!"
Но и это было уже хорошо. Они стали ближе друг другу, а это было
главное.
Но у него не было ни малейшего ощущения того, что перед ним его жена.
От одной только мысли о том, что фактически так оно и есть, ему становилось
не по себе. И это с его представлениями о внутренней близости с человеком,
который станет спутником его жизни, об удушающей нежности и ласке!
Внезапно он почувствовал себя связанным прочной, незримой нитью, от
которой ему уже никогда не освободиться. И у него возникла страшная догадка,
что она испытывает к нему те же самые чувства!
Они были слишком разные. Им никогда не понять друг друга.
И мысль о том, что он должен заключить ее в свои объятия этой ночью,
была для него невыносимой. Она была нежной, миловидной девушкой. Но такой
чужой!
Конечно, они могли простоять так всю ночь, а потом он уедет. Но даже
если она и почувствует определенное облегчение от этого, она останется
опозоренной на всю жизнь: муж бросил ее в первую же брачную ночь. Это было
бы слишком жестоко, так не поступают! Глубоко вздохнув, он произнес:
- Может быть, пойдем в постель?
Ее щеки вспыхнули румянцем.
- Да, конечно.
Казалось, она вот-вот заплачет. Он подошел к ней, взял в ладони ее
лицо, попытался улыбнуться как можно приветливее - но никогда в жизни на
лице его не появлялось такой жалкой улыбки.
- Я выйду, пока ты будешь раздеваться, - сказал он. - Ты сможешь потом
погасить свет?
Она лихорадочно кивнула. "Не делай вид, что собираешься на плаху", -
подумал он и вышел из комнаты.
Некоторое время Анетта стояла, не шевелясь, крепко прижав друг к другу
ладони, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь. "Значит, его красивые слова
были всего лишь маскарадом", - подумала она. Теперь же выступает наружу его
истинное "я": кровожадное животное, желающее наброситься на нее и сделать с