"О'Санчес. Воспитан рыцарем ("Хвак" #1) " - читать интересную книгу автора

день так питаться может или даже еще чаще, а у них в трактире такое не
каждый год бывает: Лин, к примеру, впервые в жизни так много и вкусно обедал
и ужинал, как сегодня. Взрослые пили вино, а Лину не положено, он пил
кобылье молоко с медом, что в сто раз вкуснее любого вина. А уж охи-охи
Гвоздик уплетал - аж пузико затрещало, и рыбку ему Лин давал, и мяско...
Гвоздик мясо ел, ел, Гвоздик рыбку ел, ел да молочком запивал. Надо только
не прозевать на землю, в траву его определить, когда понадобится...
Воин еще днем от Лина услыхал, как императорские егеря охотились на
тургуна в этих краях и добыли его, теперь он с видимым удовольствием слушал
подробный рассказ Мусиля о том, как они наскоро пировали в этом вот самом
трактире, первый раз, пока еще вполпьяна отмечая победу над великим зверем,
а Мошка и Лунь даже не боялись перебивать хозяина, вставляли свое слово, и
воин также выслушивал их, благосклонно и не сердясь. Он сам ел и пил очень
много, трактирских щедро угощал, не высчитывая будущего расхода, но все они,
под строгим взором Мусиля, прикладывались к вину весьма умеренно, зато яства
трескали от пуза, вдоволь.
Воина выпитое, похоже, вовсе не брало: как пришел он с утренней дороги
веселым, грубым и зычным, так и оставался весь вечер: рожа красная, глаза
черные, яркие, не мутнеют ни сыто, ни пьяно, голос резок, движения рук, ног
и головы ровные, правильные...
- Что ты там все считаешь, что лоб морщишь, а, кабанок?
- Нет, нет, господин, я вовсе не...
- На, жмотюга. Еще золотой, в компанию к первому, сдачу не ищи. Терпеть
не могу видеть счеты на трактирских харях. Успокоился?
- Да, господин! Но я...
- Довольно болтовни. Значит так: я буду петь, а вы все подпевать. Песня
на мне, припев - на вас. Кхы... кхо... Пошел солдат воева-ать! В дому
заплакала ма-ать!.. Куда ж ты, сокол, летишь!..
Подхватили, куда деваться. Припев-то простецкий, выучить его - раз
чихнуть. Даже пьяненький Уму чего-то там соображает и пытается мычать вместе
со всеми:
- Солдат идет с войны-ы!.. И все ему хоть бы хны!
За этой песней пошла другая, потом третья... Вот это было веселье - так
веселье! Под конец, заполночь уже, Мусиль, Уму и Лунь с Лином били в ладоши,
а воин пытался плясать "Веревочку" со старой Мошкой, но плоховато у них
выходило, очень уж разные они были по росту и прыти. Так же резко и тем же
громким голосом воин вдруг скомандовал спать, грохнул по столу кулаком для
убедительности, и все разбрелись по своим местам. Лин с Гвоздиком на руках -
как обычно, в тележный сарай при кузне, где у него был свой топчан.
Проснулся Лин в трепещущей полутьме, весь мокрый от ледяного ужаса, и
Гвоздик - тоже задрожал и захныкал тоненьким щенячьим голоском и потеснее к
Лину прижимается. Красный неяркий свет зловеще сочится в дверные щели...
Кто... кто там?.. Растворилась дверь и в сарай с фонарем в руке вошел...
Мусиль. Ничего страшного, всего лишь Мусиль, плешивый толстый Мусиль... Но
ужас не проходил, более того: и на лице у трактирщика читался великий страх,
а губы... как у него губы-то трясутся... И вроде как слезы в глазах.
- Идем. Лин, вставай, мальчик, беда. Плохи твои дела. Идем.
Лин, все еще ничего не в силах сообразить, подхватил в левую руку
пищащего Гвоздика, а правую покорно подал Мусилю. Куда они идут?.. Почему
так страшно всем им: Лину, Гвоздику, хозяину... Наверное, пришелец оказался