"О'Санчес. Воспитан рыцарем ("Хвак" #1) " - читать интересную книгу автора

Мусиля тоже сморило, спит. И Уму давно уже под телегой, слышишь храп?
Говорить не умеет, а храпит - как тигра ревет!.. Замешкаешься - и Лунь
уснет. Иди, давай сюда метелку...
Мошка - служанка, старая, сморщенная... Говорят, когда-то, лет сто тому
назад, когда она еще молодая была, Мошка считалась вольной городской
красавицей-белоручкой и проживала "в номерах", терлась при богатых купцах,
носила нарядные платья... А потом состарилась, потеряла смак, и теперь вот,
на краю света, в захолустном трактире, одна-одинешенька, доживает свой век в
трудах и в слезах, молит богов, чтобы забрали ее к себе... Не забирают...
Лунь бранчливый, но не злой старикашка: хлеба дает вволю, и рыбы не
пожалел... Вареная рыба вкусна, однако совсем-совсем не то, что вареное
мясо-говядина в похлебке с приправами, которую постояльцу приготовили...
Лунь набожный человек, поэтому Лин привычно схитрил: перед тем как
приступить к трапезе, он довольно разборчиво, хотя и наскоро, пробормотал
две молитвы: Матушке Земле, Богиням небесных вод... А когда рыба, хлеб и
юшка закончились - шмыг из-за стола в дверь, безо всякой благодарности
богам! Лунь тоже не дурак, но он старый, неповоротливый: хрясь половником по
воздуху, а уж Лина и след простыл... И на ужин так же будет: стоит только
Лину уклониться от благодарственной молитвы, как жди подзатыльника от Луня!
Но Лину не привыкать. Обедают и ужинают живущие при трактире все порознь, а
завтракают на рассвете, вместе: во главе стола Мусиль, по правую руку от
него Лунь, который ему дальний родственник, по левую руку Мошка, рядом с
Мошкой Лин, а напротив Лина - Уму. Мусиль сначала произносит молитву, один
за всех, потом он же раскладывает по мискам кашу, и они завтракают. Потом
каждый за работу. Мусиль живет бобылем, потому что его жена умерла шесть лет
назад, и все ему не собраться, не привезти из города новую супругу... Мошка
шепчет, что это он так с горя, что жену он любил и никого другого не хочет.
Но что - все равно - недолго ждать новой хозяйки: Луню совсем уж недалеко до
кладбища, да и она, Мошка, тоже в землю дышит, а кто будет с хозяйством
управляться, Мусилю помогать? Он еще молодой, Мусиль, в нем сил много,
желаний много, женщина ему нужна...
- Ты, Мошка, посиди теперь, отдохни, а я зерно сам пересыплю. Я слушаю,
слушаю тебя, просто я за крошками отходить буду... Ты бы видела, как он
топором по зубам!.. Там такая акулища была...
- Темный человек. У меня от него слабость в поджилках... Как глянет!..
Глаз у него чернее ночи, но с краснотинкой. А как его кличут, не слышал?
- Нет, он не говорил, а что?
- Вроде бы я его видела когда-то... Когда еще в городе жила.
- Ты чего, Мошка, совсем глупая стала? Ты из города сто лет как уехала,
а он-то молодой!
- Сто не сто, а девяносто три минуло той осенью, в этой девяносто
четыре будет.
- А это меньше ста или больше?
- Меньше. Сама вижу, что молодой, а чудится... старая стала, дурная...
Ну куда ты столько сыплешь? Это ж не медведей кормить, а уток.
- Ой, точно, сейчас отгребу обратно...
Так и тянулось почти до сумерек: мужчины по лежанкам разбрелись, а
старуха и мальчик всю мелкую работу тянут, и это справедливо: скотину
напоить да пол подмести, да утку зарезать всякий может, а вести все
хозяйство или хотя бы кухню - не всякий. Уму - с ущербом в голове,