"О'Санчес. Воспитан рыцарем ("Хвак" #1) " - читать интересную книгу автора

них метнул... Бесполезно.
- Есть хочешь? Впрочем, и так понятно... Садись, доедай.
Лина уговаривать не надо: предложено от души, без умысла, значит, надо
не зевать. Воин встал из-за стола, обтер салфеткой руки, сыто икнул, рыгнул,
почесал поочередно живот, загривок и задницу, выбрал из груды оружия на
столе бич и пошел поближе к воде, спиной к столу, чтобы не стеснять
мальчишку. Бич - короток для настоящего пастушьего бича, всего шести локтей
длиною, но воин управляется им на загляденье: уже двух поморников сшиб,
прямо в воздухе их достал, и одного птера. Поморники сразу упали в воду и
пошли на корм дерущимся обитателям моря, визжащего подбитого птера воин
пинком спровадил с берега туда же.. Запахи и виды почти никак не влияли на
аппетиты Лина и Гвоздика (незнакомец случайно подсказал имя маленькому
охи-охи, и Лину оно понравилось лучше прежнего, прежнее он тотчас забыл, а
новое принял), Лин дважды наполнил густейшей похлебкой и опорожнил глубокую
миску, из которой воин ел, и - наелся! Тою же ложкой действовал, а что тут
такого, все так делают. А Гвоздик на песке из большой плоской раковины свою
долю лакал и тоже насытился, и в горшке еще почти на четверть похлебки
осталось, но некуда ее есть. Какое, оказывается, мясо вкусное, если его
выбрать как следует и сварить как полагается!.. В одном кувшине вино, зато в
другом - вода, плохо что теплая, но ничего...
- Что, все уже? Слаб ты, братец, на кишки, плохой из тебя воин. Солдат
должен уметь обедать пятнадцать раз подряд и спать четыре раза в сутки. Все,
коли поел - пора нам перемещаться наверх, а то - смотри - уже на шлем
нагадили... Крышкой закрой горшок, не то его потом выбрасывать придется,
впрочем... Или вылей. Пойдем, пойдем, они тут до вечера будут друг друга
кусать, посменно. Нечто похожее на перпеттум мобиле включилось.
Опять на непонятном говорит... Лин с огромным облегчением покинул вслед
за воином место всеобщего обеда, а то ведь на сытый желудок и стошнить
может. Гвоздика с раздутым пузиком - на руки, и понадежнее держать, не то
эти каркающие твари подлетят и выхватят... Заснул, крошка. И в самый раз,
что заснул, Лину легче будет. Час послеполуденный, жаркий, сонный. Воин ушел
за трактирный двор, к южному сеннику, где под навесом ему постелили попону:
"Вздремну до ужина". И Лин вновь поступил в полное распоряжение Мусиля, а до
этого украдкой расположил спящего малыша охи-охи там же, под навесом,
неподалеку от храпящего воина: там ему надежнее будет, дядька даже сейчас, в
одном исподнем, жуть какой страшный, любая притрактирная пакость его
убоится, но вроде бы не такой уж и злой... Лину тоже хорошо бы вздремнуть,
либо просто на мягком поваляться после такого-то сытнющего обеда, но кто
будет скотине воду носить? Кто навоз в ящик соберет? Кто птицам в птичник
зерна натрясет? Кто двор подметет? Все - Лин, он ведь не дармоед
какой-нибудь, он при деле. А когда он вырастет, станет взрослым,
пятнадцатилетним, то Мусиль начнет платить ему жалованье, так он обещал, и
так заведено в их краях. А потом по дороге проедет караван, и там окажется
прекрасная принцесса... издалека... из западных земель... И они друг в друга
влюбятся и поженятся и уедут навсегда... И с ними охи-охи Гвоздик. А у
принцессы пусть тоже будет маленькая охи-охи, а звать ее...
- Лин, иди, иди к Луню, пообедай, я подмету покуда.
- Да я уж ел, Мошка! Там, внизу, в горшке...
- В горшке... Уму все прибрал, прямо из горшка все выпил, никому не
оставил. Поешь, поешь, брюхо старого добра не помнит... Ступай, Линочка,