"О`Санчес. Я люблю время (сказка-ларец) " - читать интересную книгу автора

поклона явно не хватило для ответа и трактирщик легонечко струхнул на самом
деле, закивал:
- Понял. Виноват, сейчас все очистим. Лин...
- Нет. Эти два щенка мне как раз не мешают. Уйду - хоть уши им, хоть
ноги с корнем вырви, а при мне - не смей. Пусть поиграют. Договорились? --
Мужичонка-трактирщик, похоже, был очень неглуп, прыток и опытен в обращении
с вооруженными и норовистыми постояльцами: от него ждали четкого подчинения
и согласия всем оплачиваемым прихотям, а не оправданий, и он не сплоховал,
ринулся угождать словом и делом. Гость уже пожевал всухомятку вяленого
рыбца, пропустил, в ожидании похлебки с мясом, пару кружечек легкого белого
вина и явно уходить не собирался, по крайне мере, до вечерней прохлады... А
там и ночевка, с ужином, с завтраком... И вдруг не одна... Это выгодно, они
не скупятся, когда при деньгах. В такое время года каждый постоялец - дар
небес. Но боги милостивы: третьего дня с полчаса торговля шла, всего-то на
всего, а выпили господа придворные без малого бочку, а расплатились за две.
Вот и сейчас солдат с удачи гуляет, наемник, да не из простых, сразу
видно... Храни нас небеса, так худо-бедно - и дотянем до караванов без
убытков...
- Да, мой господин?
- Разве я что сказал? Проваливай. Стой. С золота сдача есть? Вот с
этого? - Кабатчик бережно принял монету в пухлую ладошку и нерешительно
наморщился.
- Ого! Поищем. Все одно мне ее потом в город везти, разменивать. С
запада, небось? Господин? С границы?
- Оттуда. Ладно, не торопись разменивать, записывай пока: может быть я
еще за сегодня так наем и напью, что и сдача не понадобится... Учти, я
грамотен и очень люблю сверять правильность счетов. Девки есть? Что же вы
так?... Жалко... Да... Братец ты мой, не поленись, завези из города
пару-тройку девок-то, это важнее колодца в жаркий полдень, когда припрет...
Здесь, кстати сказать, жара, а там, в осаде, такое пекло было, что до сих
пор не отпиться мне и не отожраться. За конем присмотри лично, понял? Почую,
что в седельные сумки лазил - накажу по законам военного времени, как
мародера - а это очень больно, хотя и недолго. Ты уж расстарайся, брат -
сам в живых остаться и меня не уморить голодом и жаждой. - Кабатчик в ответ
заблеял счастливо и рысцой погнал в хижину. Вдруг остановился на пороге,
видимо, от прилива чувств, от осознания очередной удачи, потому что деньги
вперед заплачены, без обмана и тревоги, и какие деньги!:
- С самого льда поищу, вроде бы должен быть хорошенький кувшинчик, для
самых дорогих...
Но воин уже отвернулся к мальчику.
- Неужто охи-охи?
- Он и есть. - Мальчик явно загордился, ему польстило изумление
грозного чужака, а Мусиль - что Мусиль, он всегда кричит и дерется, урод, и
еще будет, что теперь заранее расстраиваться. Хоть и не больно, а все равно
обидно.
Лет двенадцать парнишке, волосы светлые, не местные. Стало быть
приблудился из дальних краев, или мамка от проезжего нагуляла... Теперь
мальчик на побегушках, либо продан, либо вообще сирота. Но ошейника нет.
Хотя в этих краях, на побережье, ошейников не жалуют, сами все когда-то
беглые были.