"О`Санчес. Я люблю время (сказка-ларец) " - читать интересную книгу автора

Хранить же и бережно перебирать знаки прошедшей черт знает когда любви в
тридевятом мире - здравый смысл такого не выдержит.
А мимолетная дружба со смертными? Это ведь немыслимо - помнить и вновь,
и вновь переживать все потери, в досаде и с муками совести сопровождать, не
разделяя, неминуемое увядание тех, кого любил, с кем делил радости и труды,
с кем стоял спиной к спине и делился последним...
А азартные игры?.. Что такое азарт? Это болезненная жажда увеличить
выигрыш, либо - и гораздо чаще - отыграть проигрыш, то есть память о
внезапно и беспричинно утраченном и надежда на внезапное и беспричинное
счастье. Про память я уже высказался, а надежда... Я бы мог быть самым
удачливым игроком всех миров и народов, но... Всегда знать заранее и всегда
выигрывать блага насущные, которые и так к твоим услугам в любом количестве,
-- еще скучнее, чем не играть... Я и не играю, если только этого не требуют
обстоятельства положенные мне по ситуации.
А "радость" от постепенного прогресса в очередном мирочке, Вековековье
не в счет?.. Сейчас я объясню, почему невинное слово "радость" поставил в
язвительные кавычки. Научил я племя неких кроманьонцев стабильно добывать
огонь, причем, для надежности, несколькью разными способами: камнем о
камень, трением, от грозы - лет десять потом гордился, поклонения
принимал... Но дальше пошли внутриплеменные невыпалываемые интриги по
приоритету. Одного "прометея" казнишь, порубишь на щепу, глядь - пяти лет
не прошло - другой лезет в авторы. Ну не сам, жрецы его вытесывают, губы
салом и кровью мажут, в голодный год дубинкой в лоб охаживают... А я там --
чужак с раздражающими паранормальными способностями, конкурент "ихним"
священнодеям. Лишний рот. И, вдобавок, неизбывный: они умирают, а я никак.
Пустяк, казалось бы, но приводит их в полную досаду... И вообще - если бы
не охота с целью пропитания - предельно скучно жить в том кайнозое, почти
как на Марсе, и самки - так себе, невоспитанные, небритые, с запашком... Но
страстные. В конце-концов я их, кроманьонцев, так и бросил на
самостоятельный долгий путь к прогрессу. Авось, через десяток-другой
тысячелетий, навещу, проверю, как они там без меня. Зачем, спрашивается, мне
нужны были приоритеты и их благодарная память? Вздумалось так, взбрендилось;
впрочем, опыт всякий хорош и особенно успешен, когда он уже накоплен, а
заготовка все еще чиста и бела, как в первый день творения,не попорчена и не
потерта.
Отсюда вывод: время от времени приходится изымать из обращения не
только фрагменты собственной памяти, но и лишать воспоминаний о себе (и обо
мне)целые народы, коллективы и племена, тем более, что последнее просто, а
простое обычно элементарно.
Итак, впечатлений бесконечно много, под стать прожитому,
перечувствованному и увиденному. Поэтому, повторяю, чтобы я не утратил вкус
к простым человеческим радостям, мое подсознание научилось работать
архивариусом: часть прожитого я помню бережно, ярко, под самым сердцем
храню, а часть - так..., протокольно, без подробностей - было и было.
Большую же часть - до времени напрочь забываю, заталкиваю подальше и
поглубже в дебри своего Я, а когда надо - достаю. Кое-что вспоминаю от
первого лица, многое же - словно со стороны, будто и не со мной
случилось... А это что за Оконце-Витринце? Опять Древний Мир... Я же мимо
прошел, а она, в смысле оно, вернее - он, опять перед носом. Соскучился по
нему..., или он в гости зазывает?... Вот одно из светлейших воспоминаний,