"Николай Самвелян. Серебряное горло (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

так-то просто. Фермата может выйти удивительно красивой и эффектной, если
у тебя горячий и правильно поставленный голос, свободное дыхание, наконец,
если ты сумеешь войти в роль для того, чтобы эмоционально взорваться в
этой фразе. Вчерашний раб Риголетто, жалкий шут в одну минуту становился
вдруг личностью, грозным мстителем, которому уже не страшны ни герцог, ни
его гвардейцы, ни его право казнить или миловать. Риголетто отныне сам
способен покарать кого угодно. Даже герцога... Многие спешат поскорее
пропеть фразу, не акцентируя ее, иные даже просят, чтобы оркестр глушил
их. Чтобы подать по-настоящему, нужен сильный, красивый голос. Ежели его
нет, ни техника, ни ухищрения не помогут. А Юра к тому же еще был сбит с
толку, напуган...
- Нет! - громко сказал Игорь и постучал палочкой о пюпитр. Очень
вяло. А ну-ка поменяйтесь местами... Пусть Ильенко споет Монтероне, а вы
Риголетто! В порядке эксперимента. Приготовиться. Повторяем сцену!
Кто знает, то ли я соскучился по атмосфере театра, оркестровому
аккомпанементу или даже просто по возможности спеть в полный голос (не
запоешь же в стенах обычной квартиры - соседей напугаешь), но с первой же
ноты я понял, что удалось, - попал в десятку. И возникло удивительное
ощущение, знакомое многим певцам, когда ты начинаешь чувствовать, что твой
голос как бы шире и больше тебя самого и что он существует вне тебя. И
вскоре наступил такой момент, странный и необычный, но тоже известный
каждому певцу, - когда ты уже не контролируешь собственный голос, не ты им
владеешь, а он тобою.
Игорь удовлетворенно шевельнул усами, а усы у него, вправду, были
видные, как у военачальника. Ему понравилось, как я спел. Тут же вступила
Джильда, и мы довели до конца акт.
- Перерыв, - объявил Игорь. - Пятнадцать минут.
Я спустился по ступенькам к двери в коридор. Тут меня и догнал Юра -
собрался все-таки с силами, не струсил. Это было приятно, и я улыбнулся
ему.
- Ты возвращаешься на сцену?
- Нет, - сказал я. - Просто решил попробовать, смогу ли еще тряхнуть
стариной.
Мы шли по узкому коридору мимо десятков дверей: костюмерные,
гримировочные, комнаты солистов. Навстречу, постукивая пуантами, пробежала
стайка балерин.
- Странно все вышло... Тебе, казалось бы, сам бог велел петь, а ты не
поешь.
- Нет, - ответил я. - Петь я не имел права. Мне нечего было сказать в
вокале. Мог лишь более или менее успешно соревноваться с великими
предшественниками. Ничего своего не внес бы. А сейчас у меня пусть
маленькое, но свое дело.
- Разреши прямой вопрос...
- Давно пора поговорить прямо.
- Что ты намерен с нами сделать?
- С кем с вами?
- Ну, со мной, с Ириной, с остальными.
- С вами? Да ровным счетом ничего. Но так или иначе выясню, что
случилось с вашими голосами. Ведь дело не обошлось без операции?
- И ты обо всем этом напишешь?