"Николай Самвелян. Серебряное горло (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

двадцати восьми членов местного отделения Союза писателей. Впрочем,
Николай Николаевич, насколько я мог судить, был отличным парнем и
способным человеком. Его очерки мне нравились. А еще больше - статьи на
музыкальные темы. О нашем театре он писал так вдохновенно и пафосно, что,
читая статью, как-то забывали, что речь идет не о Большом, не о Ла Скала и
не о Метрополитен-опера. А вот с его повестями и романами я так и не
удосужился познакомиться.
- В чем дело, тезка? - спросил он у меня. - Какая-нибудь
неприятность? Не скажу, чтоб на вас не было лица. На вас лицо есть. Но, на
мой взгляд, не ваше собственное - у кого-то заимствованное.
- Чепуха, - сказал я. - Различные глупости в голову лезут. Почему-то
вмешался в чужой разговор. Хоть валерьянку пей! Например, сейчас хочется
поманить бармена пальцем и на ухо сказать ему: "Каждая курица хмурится!"
Как бы он повел себя?
- Наши с вами настроения совпали. А у меня на языке еще большая
дичь, - кивнул Николай Николаевич. - "Хотел бы лорду я въехать в морду!"
Ну, кто победил?
Рассмеялись одновременно.
- На сцену не тянет?
- А вы меня помните по сцене?
- Конечно, - сказал Николай Николаевич. - Хороший Онегин намечался. Я
ждал от вас многого. Увы!
- И слава богу, что "увы"!
- С какой стати вы так скверно о себе самом думаете?
- Я думаю о себе хорошо. И считаю, что вполне мог бы стать Лисицианом
областного масштаба. На республиканский, не говоря уже о всемирном, не
потянул бы.
- На ниве журналистики чувствуете себя уверенно?
- Прочнее. Хотя нынешняя журналистика - не нива. В ней теперь много
нив. Кстати, что за маскарон смотрит на нас?
- Это не маскарон. Это горельеф. Портрет бывшего владельца дворца
графа Бадени. Он еще в минувшем веке...
- Уехал в Вену и так далее. Все знаю. Но что за фантазии украшать
стены собственными портретами? Почему этот Бадени так ехидно усмехнулся?
- Да кто его знает! Вот уж сто лет глядит он со стены на тех, кто
входит сюда. Вероятно, граф не считал, что после него хоть потоп, и хотел
хотя бы одним глазком взглянуть на потомков. Но все же что с вами?
Я заказал еще кофе, рассказал Николаю Николаевичу о вчерашнем визите
Марины и о сегодняшней телефонной беседе с Флорой. Николай Николаевич
слушал спокойно, внимательно, а потом сказал, хитро поглядывая на меня:
- Теперь начну удивлять вас я. Все правда: действительно, несколько
певцов с явными голосовыми дефектами внезапно, ни с того ни с сего,
запели. Не скажу, чтобы они где-то раздобыли себе необыкновенные голоса.
Нет. Скорее, крепкие и добротные. Но знаете, что лично меня больше всего
удивило? Менялся характер звуковедения.
- Именно это и говорила Марина.
- Значит, вы напрасно на нее рассердились.
- Но согласитесь, ведь не может же все это быть реальностью. Что за
внезапно возникающие голоса? При чем тут вставные зубы? У меня
впечатление, что кто-то взялся меня дурачить. Специально сговорились и