"Николай Самвелян. Семь ошибок, включая ошибку автора (Маленький исторический детектив)" - читать интересную книгу автора

было как-то объяснить. Но ведь заговор поддержали войска! Ходили даже слухи,
что на помощь декабристам может двинуть свою армию дремавший за хребтом
Кавказа, в Тифлисе, стареющий лев - генерал Ермолов, соратник Кутузова,
человек решительный и смелый. А что, если бы он решился двинуть войска на
столицы? Как тогда? Иной раз новому императору казалось, что события на
Сенатской площади лишь пролог к чему-то еще более зловещему, гибельному для
самой монархии... На Украине восстал Черниговский полк... В Варшаве
арестовали отчаянного Лунина, не отрицавшего, что он некогда замышлял
цареубийство... В Тифлисе сделали обыск в квартире Грибоедова... Аресты,
обыски, допросы... Они шли в Киеве и Одессе, на Кавказе и в Варшаве.
Усмирить столицы еще можно. Но как усмирить всю огромную, бескрайнюю
провинцию? А ведь оттуда, именно из провинции, ждали новых действий,
направленных против престола.
Осенью 1826 года Дибич вместе с императором находился в Москве, где
Николай задержался после коронации. В Москву, к Дибичу, стекались многие
секретные бумаги. Сюда переадресовывали доносы, которые все еще продолжали
поступать на имя начальника главного штаба. Но одновременно всходила звезда
и начальника III отделения (тайной полиции) Бенкендорфа. Причем зачастую
одни и те же дела вели и Бенкендорф, и Дибич. Новому императору казалось,
что так удобнее - пусть один проверяет другого. Бенкендорф был, пожалуй,
хитрее и сообразительнее Дибича. Он уже успел прикрыть от справедливого
возмездия изменника Фаддея Булгарина, сражавшегося в войсках Наполеона
против России, доносчика и ярого врага передовой отечественной культуры. Но
что были Дибичу и Бенкендорфу судьбы России, ее народа, ее культуры? За
очередное повышение, орден, имение они готовы были продать всех и вся. И в
свою очередь пригревали подобных себе.
Но дело происходило во время, когда Бенкендорф еще не взял верх над
Дибичем. Наиболее секретными делами занимались пока что оба. И доносы,
подчас одинакового содержания, поступали в два адреса. Авторами доносов были
уже не только платные шпионы, но и многие из тех, кто в душе в свое время
сочувствовал заговорщикам, а теперь в приступе верноподданнических чувств
спешил откреститься и от крамольных друзей, и от собственных крамольных
мыслей...
Казалось, с тайными обществами было на время покончено. Но со всеми ли?
Вдруг где-либо "затерялось" какое-нибудь, сумевшее так законспирироваться,
что на него по сей день не натолкнулись. Ведь не случайно многие декабристы
(они избрали эту тактику в наивной вере, что так можно будет вырвать у царя
реформы) утверждали, что брожением охвачены почти все высшие и низшие чины в
армии.
- Опасно то, что бунт может стать модой, - сказал однажды император
Дибичу. - А свободомыслие будет принимаемо за нормальный образ мысли.
А в другой раз:
- Не должно иметь мнение об отце. Не должно иметь мнение и по поводу
государя. И отцу, равно как и государю, нужно не одобрение - в нем он не
нуждается, - а любовь детей и подданных.
В императоре, как и во всех русских самодержцах, было немало немецкой
крови. Дибич был чистокровным пруссаком. И он совсем не понимал России, в
частности партизанского движения 1812 года. Почему десятки тысяч людей сами
брались за оружие и шли на неприятеля? Без приказа сверху, без точного
монаршего повеления? А если бы монарх повелел замириться с французами,