"Николай Самвелян. Семь ошибок, включая ошибку автора (Маленький исторический детектив)" - читать интересную книгу автора

"Ответить точно мне трудно. Полагаю, сделали свое дело наветы
Аракчеева. Возможно, имелись и другие причины... Но это была великая
женщина. Находись она рядом с императором, до печальных событий на Сенатской
площади не дошло бы. Не исключено, что и сам Александр Павлович прожил бы
много долее, чем это ему удалось. Она многое умела предвидеть. Ее советы
отличались глубочайшей мудростью. К сожалению, не все их умели слышать. Даже
император сделал роковую ошибку, отдалив от себя мою покровительницу и
компаньонку... А ведь покойный Александр Павлович был из тех, кто обладает
внешностью".
"Что значит обладает внешностью?"
"Ну, я делю люден на тех, кто обладает внешностью и кто ею не обладает.
Если на человека глянешь однажды и навсегда запомнишь, значит, он обладает
внешностью. Следовательно, и интересной натурой. Между внешностью и
душевными качествами всегда есть какая-то связь. Бонапарт не мог быть
человеком с лицом как стертая монета. Это противно здравому смыслу.
Александр Павлович, на мой взгляд, был много значительнее Бонапарта - выше
ростом, тоньше умом..."
Что же касается Браилки, то наша беседа, если бы она могла состояться,
была бы, видимо, краткой:
"Что же вы, Иван Яковлевич, так сплоховали? Ведь были уже в двух шагах
от разгадки тайны. Испугались?"
"Зачем же? Отнюдь. Вовсе не пугался. Но я реалист. Место
вице-губернатора, которое я в конце концов получил, для меня было важнее
посмертной славы, к тому же не очень громкой. Помянули бы, что некий Браилко
узнал тайну Жанны де ла Мотт - вот и все. Не густо".
Ну, а возможная мысленная встреча с императором Николаем Павловичем
вряд ли была бы из приятных. Он на портретах - прямой, негнущийся, со слегка
одутловатым лицом, прозрачным, пугающе пустым взглядом. Что и говорить,
выправка у Николая была эталонной. Недаром же в пору, когда Николай Павлович
был еще вовсе не самодержцем и даже не претендентом на престол, а генералом,
его бригада строилась на парадах буквально по шнурку. И позднее ему очень
хотелось, чтобы так же, в одну сплошную линию, было выстроено все
народонаселение страны. Говорят, он очень любил русскую баню, но на том,
пожалуй, его интерес ко всему русскому и заканчивался. Уже в его отце Павле
I практически не было романовской крови. Одному богу было ведомо, почему
потомки Павла все же продолжали именоваться Романовыми. И если Петр I, на
которого Николаю так хотелось походить, "на троне вечный был работник", то
его потомок так и остался бригадным генералом на престоле, хотя жизнь
научила его со временем и некоторой гибкости и умению лицемерить.
Что бы мог ответить Николай Павлович на прямой вопрос о том, какого
рода поручения российского императорского двора исполняла женщина, известная
теперь нам как графиня де ла Мотт-Валуа-Гаше?
Думаю, что диалог выглядел бы примерно так.
"Графиня хорошо знала многих во Франции, - сказал бы император. - В том
числе и тех, кто после падения Буонапарте возглавил эту страну. Такие
сведения были ценны".
"Получала ли она за это вознаграждения?"
"Ей была назначена субсидия".
"Почему графиню позднее удалили из Петербурга?"
"Это было еще до моего восшествия на престол. В ее услугах больше не