"Владимир Самошкин. Александр Антонов (Страницы биографии) " - читать интересную книгу автора

конторщик-практикант Иван Васильевич Коноваликов - сын станционного
жандарма. Скомандовав "Руки вверх! Ни с места", Антонов оставил с ними
Ягодкина, а сам вошел в кабинет начальника станции Василия Борисовича
Петрова.
Направив на начальника револьвер, Антонов спросил, имеет ли тот оружие,
а услышав отрицательный ответ, сразу же предложил достать ключи и открыть
сейф с деньгами. Реакция Петрова на это банальное требование грабителя была
достаточно своеобразной. Не обращая никакого внимания на чуть ли не
упиравшийся в его грудь револьвер "экспроприатора", начальник в сердцах
стукнул кулаком по столу, неожиданно залился горючими слезами и тут же
закатил такую истерику, что Антонов просто оторопел. Из не совсем внятных
слов рыдающего Петрова он понял только то, что начальник станции - самый
разнесчастный человек на свете, который очень болен и стар, но у которого
шесть человек детей мал мала меньше, которые не увидят больше своего бедного
отца, ибо теперь его посадят в тюрьму, откуда он уже вряд ли выйдет.
И тут зашедшийся в истерике Петров вдруг рухнул на пол в глубоком
обмороке, что, как ни странно, вывело наконец Антонова из состояния
оцепенения и бездействия. Мигом достав из кармана начальника ключи, он
открыл несгораемый сейф и извлек оттуда все деньги. "Экспроприация", по
существу, была завершена, но Антонов не покинул кабинет, а позвал сюда
конторщика Коноваликова и приказал ему оказать необходимую помощь
валявшемуся на полу без чувств Петрову.
Вскоре стараниями обоих начальник очнулся и стал быстро приходить в
себя. Собираясь уже уходить, Антонов все-таки не удержался и спросил
начальника станции: почему он считает, что обязательно попадет в тюрьму, да
еще на большой срок?
Дело в том, объяснил Петров, что два месяца назад касса этой станции
уже была ограблена. Грабителей не нашли, а его предшественника арестовали и
посадили в тюрьму, обвинив в том, что это он сам взял деньги.
А посему, лепетал Петров, не сжалится ли над ним такой добрый и
интеллигентный молодой человек и не напишет ли расписочку в том, что деньги
"экспроприированы" им, а не самим начальником станции.
Явно польщенный словами начальника Антонов ответил, что ничего против
расписки не имеет и даже обязательно пришлет ее, как только в более
спокойной обстановке подсчитает "выручку". А сейчас ему, к сожалению,
некогда.
Но тут Василий Борисович опять начал подозрительно всхлипывать,
вспоминать своих малых детей и, в конце концов, дошел до того, что упрекнул
Антонова в том, что вот, мол, и господа революционеры норовят обидеть не
кого-нибудь, а именно его - бедного и старого железнодорожного служащего. На
эту жалостливую тираду Петрова Антонов ответил, что, во-первых,
революционеры идут не против служащих, а против правительства, а во-вторых,
он прекрасно понимает сложное положение начальника и даже сочувствует ему,
ибо у самого старик-отец бедствует, а потому и соглашается немедленно дать
расписку, хотя отдает себе отчет, что рискует головой. И Антонов вывалил все
деньги на стол начальнику, который тут же деловито принялся их считать. Два
раза.
Антонов не лгал. Его вдовый /с 1907 года/ отец действительно был уже
стариком и жил со своим младшим сыном Дмитрием отнюдь не в роскоши и не
где-нибудь, а здесь же, в Инжавино, где у него была небольшая слесарная