"Наталья Саморукова. Капкан для белой вороны ("Бюро семейных расследований" #4) " - читать интересную книгу автора

проигнорировала. Повод для рандеву оказался, как я и предполагала,
высосанным из пальца. В течение минут сорока гражданин Соболев пытался
убедить меня, что отношения между нами не заржавеют до самой пенсии, даже
если мы будем видеться раз в пятилетку, потому что именно он, как никто
другой, понимает мою самобытную натуру. Я равнодушно кивала и как только
возникла пауза в его монологе, сослалась на крайнюю занятость и поднялась с
места. Он увязался следом. Но только до метро!
Лешкины телефоны игнорировали мои мольбы, вежливо предлагая оставить
сообщение. Я оставила их штук двадцать, но конечно он не перезвонил.
Господи, сучий отпрыск Генрих, от него одни неприятности!

* * *

После развода я чувствовала в себе ту приятную пустоту, которая не
требует заполнения, а лишь делает легче походку, звонче смех. Мне никто не
был нужен, я никого не искала. Это видимо и привлекло старого извращенца
Соболева, который боялся, как огня, чересчур требовательных женщин. Видавший
виды ловелас был на ту пору не в лучшей своей форме. Должностные обязанности
клерка средней руки он воспринимал как неимоверно важную в масштабе страны
работу. Без шуток. И хотя даже с этими обязанностями справлялся с годами все
хуже, мнил себя, без сомнения, очень важным человеком. Когда-то подающий
надежды, он увяз в зыбучих песках рутины и всех развлечений у него было -
под нескончаемой рекой льющееся спиртное, навешать лапши на розовые ушки
какой-нибудь легковерной дамочки. Таких, видимо, находилось в последнее
время совсем мало. К моменту встречи со мной, его мужские навыки порядком
атрофировались.
Черт его знает, зачем я закрутила с ним роман. Да и романом то это
назвать нельзя. Время от времени мы проводили вместе вечера в платонических
беседах. Иногда он предпринимал гусарские попытки опрокинуть меня в койку,
но... Постепенно, впрочем, я стала его жалеть и подобно миллионам русских
баб, привязалась к объекту своего сочувствия. Определенно, он был по-своему
интересен. У него был широчайший круг общения и множество баек про сильных
мира сего в архиве. Когда-то он много читал, и отблески литературных знаний
порой озаряли наши довольно повторяющиеся беседы.
На берегу одной маленькой подмосковной речки стояла его дачка, где так
славно было провести выходные, с болью в сердце наблюдая, как почти на
глазах спивается человек. Какая то глубокая трагичность чудилась мне в этих
возлияниях. Всегда сдержанный на людях, в приватной обстановке, накушавшись
алкоголю, Генрих становился невоздержан на язык и сыпал убийственными
пошлостями. Но и в этом мне чудилась трагедия непонятого человека. Ей богу,
наверное, я бы даже согласилась выйти за него замуж. Если бы он конечно
предложил, и если бы не был женат уже лет двадцать к моменту нашего
знакомства.
В какой то момент я отчаялась найти крупицы золотой души под скучным
серым футляром. Если они там и были, то река времени давно унесла их прочь.
Возможно, поводом для пития были как раз поминки по некогда молодой и
искренней душе.
Все еще испытывая к нему остатки жалостливого расположения, я затащила
Генриха в один крайне перспективный проект, пропихивая буквально локтями. Я
тогда очень удачно начала работу в одной маленькой, но юркой консалтинговой