"Огненная дорога" - читать интересную книгу автора (Бенсон Энн)

Восемнадцать

Теперь, услышав звонок в дверь, Джейни не думала, как бывало прежде, что пришел кто-то, кому она будет рада.

Такая осторожность — хорошо это или плохо? Что подумали бы ее друзья, если бы могли видеть, как она таращится в дверной глазок?

Майкл и Кэролайн наверняка обсудили бы это между собой и только потом высказались, причем Джейни не могла заранее предугадать их реакцию. Брюс сказал бы: «Хорошо». Том задумался бы и в конце концов пришел к выводу, что плохо. Кристина, сейчас нетерпеливо маячившая за дверью, хотела бы одного — чтобы ее впустили.

— Я получила ваше сообщение, — сказала она. — Надо полагать, у вас есть что показать мне.

— Да, — заметно нервничая, ответила Джейни.

Сделав девушке знак войти, она выглянула наружу и обшарила взглядом подъездную дорожку, кусты и тротуар перед домом. Кристина с беспокойством наблюдала за ней.

— У вас больше ничего не случилось?

— Нет… просто у меня до сих пор все еще мурашки по коже бегают после ограбления. Надеюсь, не потребуется слишком много времени, чтобы я избавилась от этого страха.

— Мне тоже не по себе, — сказала Кристина и протянула Джейни коричневый бумажный пакет. — Может, от этого станет лучше.

Джейни вытащила из пакета коробку с мороженым и расплылась в улыбке.

— Ох, от этого — определенно. — Ее «дверные страхи» начали отступать на задний план. — Так, посмотрим, что у нас здесь.

Джейни подняла коробку, прочитала этикетку и обнаружила, что мороженое самое ее любимое — смесь шоколада, сливок, жженого сахара и орехов. Благодарное выражение на ее лице сменилось настороженностью.

Какое чудесное совпадение! Или…

— Откуда вы узнали, что это мое любимое?

Кристина явно занервничала и пробормотала что-то невразумительное.

— Послушайте, — сказала Джейни, — вам нужно быть поосторожнее, демонстрируя, что вы знаете все обо всех, вплоть до мелочей. Я уж как-нибудь переживу, но кто-нибудь другой может выставить вас за дверь из-за того, что вы ведете себя, точно самоуверенная маленькая всезнайка.

Кристина со смущенным видом принялась извиняться.

— Я не имела в виду…

Джейни отвернулась, чтобы девушка не увидела улыбки на ее лице, не заметила, что она с трудом сдерживает смех; очевидная компетентность Кристины вызывала у нее уважение, да и сама она скорее нравилась Джейни. И все же, видя ее замешательство, она испытывала странное удовлетворение. Джейни хотелось сказать ей то, что она часто слышала от матери, когда была слишком довольна собой: «Каждый раз, когда ты воображаешь, что умнее всех, оглянись через плечо и увидишь кого-то, кто хитрее тебя».

«Однако я ей не мать».

Она поставила коробку на стол, достала тарелки и ложки.

— Забудьте, что я сказала. Конечно, мне известно, что вы следите за мной, просто это слишком интимная вещь. — Джейни сняла с коробки крышку, уронив на стол несколько капель сконденсировавшейся влаги. — Я прощаю вас за то, что вы знаете, какое мое любимое мороженое, потому что это действительно мое любимое мороженое. И я рада, что вы проявили ко мне внимание, разыскав его. — Вспомнив кое-что, Джейни засмеялась. — Когда я ушла из дома и стала учиться в колледже, первые три недели я ела столько мороженого, что потом не могла даже глядеть на него, пока мне не исполнилось двадцать пять. Однако с тех пор, как я начала есть его снова, мне всегда бывает мало.

Кристина сняла легкий жакет и повесила его на спинку кресла.

— И во время этого перерыва вы также были вегетарианкой.

Джейни недоверчиво воззрилась на нее — ведь всего несколько секунд назад она выражала недовольство именно тем, что девушка демонстрирует свое всезнайство.

«Какая у них короткая память!»

Материнское начало побуждало ее сурово отчитать Кристину, но Джейни ограничилась лишь небольшим замечанием.

— Ладно. Если вы немедленно не прекратите действовать в том же духе, то ничего не получите. Берите ложку.

Джейни достала лопатку и положила им обеим мороженого. Они сидели по сторонам от стоящего на кухонном столе Виртуального Мнемоника.

— Я решила, что стоит зайти, потому что вы молчали весь день, — сказала Кристина.

— Я была немного занята и к тому же ждала вашего прихода… Я получила ваше сегодняшнее сообщение. И вчера вы говорили, что будете заходить по вечерам, помните?

Девушка мгновенно напряглась и вместо ответа задала встречный вопрос:

— И чем же вы были так заняты?

Джейни не понравился оборот, который принимал их разговор, но она постаралась сдержаться.

— Утром я работала в фонде, потом у меня была личная встреча, а потом я пошла прогуляться со старым другом…

— Вы любите пешие прогулки?

— Как, вы не знали? Ну, не то чтобы я фанатка походов, просто приятное разнообразие. А тут он пригласил меня…

«Ты наверняка знаешь кто», — подумала она.

— Мне… мне требовалось проветриться. Кстати, компьютер я таскала с собой. Вернувшись, посмотрела результаты работы оценочной программы. — Она помолчала. — И запустила генетическую.

— Нашли что-нибудь? — с острым интересом спросила Кристина.

Джейни повернула компьютер таким образом, чтобы экран виден был обеим.

— Посмотрите и решите сами.

На экране было множество ссылок — карты, списки, классификация. Она прикоснулась к определенному месту на дисплее, и возникла столбчатая диаграмма, отражающая данные, подобранные по признаку подобия.

— Географический пик вот здесь, но нам об этом уже было известно, и, мне кажется, это чистая случайность, просто вторичный результат воздействия других, более важных общих факторов. Думаю, есть основания полагать, что на Восточном побережье живет больше евреев, чем в Библейском поясе.[21] — Джейни прикоснулась к одному из пиков диаграммы, и открылось небольшое окно с детализированными данными. — А главным общим фактором по-прежнему остается лагерь «Мейр», и все мальчики были там, что видно вот отсюда, в одном и том же году, прямо перед первой Вспышкой.

В голосе Кристины послышался оттенок разочарования.

— Мы ведь этого и ожидали.

— Знаю, — согласилась Джейни. — Во всем этом для меня нет ничего удивительного. И, по правде говоря, я не думаю, что мы извлечем из демографических данных еще что-нибудь ценное. По-моему, это тупик. Конечно, медицинские истории позволят уточнить некоторые детали, ведь их пока нельзя назвать полными, и все равно открытия они не сделают, такое у меня чувство. Однако надо будет продолжить работу в этом направлении, я ведь могу и ошибаться. Такое случалось прежде.

Она думала, что девушка засмеется, однако та полностью сосредоточилась на экране.

— Тем не менее… вот тут, по-моему, мы копаем, где надо. — Она снова прикоснулась к экрану, на сей раз к «иконке» генетической оценки. Появились новые данные. — Здесь есть кое-что интересное.

Кристина с напряженным вниманием читала информацию на экране. Взгляд скользил по строчкам, лоб собрался морщинками.

— Я вижу тут несколько случаев рака, — сказала она, скользя пальцем по экрану и указывая на нужные места. — Вот колонка рака, главным образом яичек, это не так уж страшно… — Палец остановился на одном имени. — Вот черт! Этому мальчику вскоре понадобится новая поджелудочная железа. — Она огорченно вздохнула. — Ну, может, когда до этого дойдет, медицина достигнет больших успехов.

— Может, мы научимся выращивать органы, в которых нуждаемся, — с надеждой откликнулась Джейни. — Однако взгляните сюда… тут есть угроза болезни Лу Герига.[22] — Она откинулась в кресле и посмотрела на Кристину. — Не знаете, в семьях этих мальчиков заходил когда-нибудь разговор о такой возможности?

— Сомневаюсь. С какой стати эта мысль придет кому-то в голову, кроме разве что страховой компании? Я не представляю себе, как мы можем это выяснить. Нельзя же прийти к родителям и сказать: «Простите, конечно, но вам никто до сих пор не говорил, что ваш сын на заре юности может умереть медленной, мучительной смертью и закончить свои дни, пуская слюни и писая под себя?» В особенности учитывая, что весь этот генетический материал пока под большим вопросом.

Джейни кивнула.

— Для них, конечно, непосредственная проблема гораздо важнее. И раз уж мы вернулись к этой теме… — Она вызвала на экран новые данные. — Вот, по-моему, где может быть связь. Он есть у всех них.

Это был некий особый ген некоей особой хромосомы, с простым крошечным дефектом, удвоением аденин-тиминовой пары, внедренный туда, куда не должен быть внедрен.

Кристина прикоснулась к экрану в нескольких местах, и появилось графическое изображение гена, о котором шла речь.

— Вот ты где, дорогой! — возбужденно воскликнула она и снова прикоснулась к экрану в том месте, где было изображено научное название гена.

На дисплее побежали цифры и буквы. Кристина с чрезвычайно удовлетворенным видом посмотрела на Джейни.

— Я знала!

— Что знали?

— Что мы найдем что-то в этом роде.

Джейни прищурилась, пристально глядя на молодую женщину.

— Тогда зачем я занималась всеми этими исследованиями и оценкой?

— Я не знала, что мы найдем конкретно этот ген, — ответила Кристина. — Просто внутренний голос все время подсказывал мне, что мы найдем какой-то ген. Где-то. С чем-то вроде этого.

— Что вы имеете в виду?

Кристина указала на название гена на экране. Оно было выделено красным цветом и подчеркнуто.

— Сейчас объясню, вы ведь раньше не пользовались этой программой. Она должна распознавать определенные вещи и окрашивать их в разные цвета.

— Какие вещи?

— Программа ищет специфические особенности генов, те, которые потенциально могут заинтересовать нас. — Кристина ткнула пальцем в изображение гена на экране. — Этот ген, который вы обнаружили у всех мальчиков, имеет одну очень интересную особенность. Он запатентован.

— Не понимаю, — растерянно сказала Джейни. — Нельзя запатентовать врожденный ген.

Кристина улыбнулась.

— Конечно.

— Тогда… тогда этот ген…

— Вот-вот, — закивала Кристина, — этот ген не врожденный. Он внедрен искусственно.

Потрясенная услышанным, Джейни машинально вернулась к своему мороженому. Скрючившись на кушетке, она подносила ко рту ложку за ложкой, почти не отдавая себе отчета в том, что делает. Пока тарелка не опустела, вид у нее был совершенно отсутствующий.

Потом она принялась постукивать ложкой по тарелке, не осознавая, насколько раздражающим может быть этот звук. В конце концов Кристина взяла ложку из ее руки.

Джейни очнулась и посмотрела на нее.

— Жаль, что пенни больше не чеканят, — сказала Кристина. — Я с удовольствием поставила бы один, чтобы узнать, о чем вы думали.

Джейни криво улыбнулась.

— Мои мысли, скорее всего, стоят чуть дороже.

Молодая женщина сунула руку в карман джинсов, извлекла оттуда монету в 25 центов и щелчком пальца бросила ее на стол перед Джейни.

— Поразмышляйте вслух.

— Мне не нравится то, что приходит на ум. И возникает очень неприятное чувство, будто, если я озвучу свои мысли, они станут реальностью.

— Мы вообще не задумывались бы обо всем этом, если бы оно уже не было реальностью. Так что говори не говори, никакой разницы.

— Ген может быть запатентован только в том случае, если он был изменен, — сказала Джейни мрачным, жестким тоном. — Значит, конкретно этот ген взяли у кого-то, изменили и поместили в организм мальчиков. Другим способом он у них оказаться не мог. — Она сделала глубокий вздох. — Нужно найти того, кто сделал это. Но знаете, в чем тут главная закавыка? — Она потерла лоб и закрыла глаза. — В том, чтобы придумать, как можно это исправить.

Джейни ожидала, что перечень переменных будет сокращаться, а он почему-то рос и рос. Каждый новый блок информации, вместо того чтобы помочь в решении проблемы, порождал новую. Джейни требовалось видеть все это разом, поэтому, когда Кристина ушла, она красными чернилами переписала перечень в блокнот. Получились сплошные каракули; так уж она всегда писала еще со времен медицинского института.

«Алехандро был врачом, — укоряла она себя, — а почерк у него превосходный».

Она постаралась не слишком крепко сжимать ручку, а буквы выводить медленно, с росчерками, как это делал ее герой, даже когда ему приходилось совсем туго.

И все равно вид был какой-то… небрежный. В конце концов Джейни решила, что дело не в том, как она пишет, а в том, что:

«Измененный ген поначалу был врожденным. Чьим? Какого-то самого первого пациента. Назовем его условно пациентом Зеро.

Врожденный ген изменен. Кем? Зачем?

Измененный ген представлен на получение патента. Патент выдан. Кому? Ради какого потенциального использования?»

Должно же это было как-то и где-то начаться. Видимо, когда-то некоего ребенка с данной генетической аномалией лечил врач-ортопед, очень интересующийся генетикой. Инцидент должен был иметь место до Вспышек, когда пациенты еще имели возможность выбирать врача, а врачи могли использовать передовые методы лечения, не опасаясь, что их уволят, подвергнут остракизму или разорят.

Это сомнительное исследование осталось незаконченным. Возможно, дело обернулось плохо, врач оставил его, а потом оно было подхвачено кем-то, имеющим совершенно другое представление о том, каким должен быть конечный результат. Перед мысленным взором Джейни возник образ позвоночника Абрахама Прайвеса, выглядевшего так, словно кто-то взял молот и колотил по нему до тех пор, пока не осталось ни одной косточки больше десятицентовой монеты. Какая ужасная, трагическая ошибка!

Потому что это наверняка была ошибка, ставшая следствием самых лучших намерений; то, что поначалу задумывалось, каким-то образом пошло совсем не так. И ни один приличный доктор не позволил бы такому произойти, не сообщив об этом.

Если же это был не несчастный случай, а сознательный акт, тогда, докопавшись, кто это сотворил, Джейни сделает все, чтобы задать жару этому человеку — и, возможно, тем, кто его покрывал.

«Ты понимаешь, как сильно я люблю тебя? — так начиналось пришедшее по электронной почте сообщение. — Как страстно хочу быть с тобой? У меня такое чувство, будто в твоей жизни возникли отвлекающие моменты, уносящие тебя прочь от меня и от всего того, что важно для нас обоих. Знаю, знаю, я не имею права указывать тебе, что делать, и все же умоляю: задумайся, что станет с нами, если ты будешь продолжать и дальше идти тем же путем. Я ужасно боюсь, что ты можешь упустить что-то важное, что-то, свидетельствующее о надвигающейся опасности, и в результате пострадаешь».

«Ох, Брюс, — с грустью подумала она, — пожалуйста, не становись сейчас на моем пути».

Сообщение, однако, на этом не закончилось: «Мы непременно должны обсудить все это лицом к лицу, в Исландии».

«Исландия! — подумала она. — О господи! Не могу я бросить это дело и уехать в Исландию».

Она тут же отослала в туристическое агентство взволнованное письмо: можно ли перенести начало поездки хотя бы на неделю? Виза Брюса выдана на месяц. Наверняка и ее собственную можно переоформить на конец этого месяца… она готова заплатить, если понадобится.

Стоило ей отослать это письмо, как на экране возник маленький почтальон.

«Снова? Я всего десять минут назад просмотрела почту».

Сообщение не содержало ни обратного адреса, ни имени отправителя, ни указания на то, какая в нем содержится информация. Надо бы просто уничтожить…

Тем не менее Джейни прочла его.

«Сейчас самое время тебе бросить все это».

В сообщении была предусмотрена возможность ответа — как тогда, когда она получила первое послание от Кристины. Однако то послание было дружественным; это же определенно нет.

«Остановись», — сказал бы Брюс. «Продолжай», — посоветовал бы Том. «Продолжай, но будь осторожна», — предостерегла бы Кэролайн. Увы, в каждый данный момент времени на светофоре горит только один свет.

Джейни выбрала зеленый.

«Я так не считаю», — отпечатала она и прикоснулась к «иконке» «Отправить».

Сэндхауз должен знать; в конце концов, он человек ответственный. Именно по этой причине он сторонился компьютеров.

— Если я хочу найти медицинские записи периода до Вспышек, куда лучше всего обратиться?

— Что конкретно ты ищешь?

— Пациента, страдавшего травмой позвоночника того или иного рода.

Джон Сэндхауз иронически усмехнулся.

— Ну конечно, это ведь такой пустяк. — Он задумался. — Я бы начал с НИЗ.[23] В качестве предлога используй исследования фонда в области регенерации позвоночника.

Для такого исследования придумать правдоподобную причину будет нетрудно, решила Джейни.

— А если мне понадобится информация о врачах, умерших во время Вспышек?

— Неужели нужно спрашивать, Джейни? Тогда АМА.[24]

Она помолчала.

— Ненавижу АМА. Именно они стали причиной…

— Знаю. Я тоже их не люблю, и, слава богу, мне редко приходится иметь с ними дело. Однако если у кого и есть документы, касающиеся врачей, так это у них. Просто придумай причину, зачем тебе нужен ответ на этот запрос, такую, знаешь… настраивающую на доверительный лад.

— Семья женщины, умершей от остеопороза, хочет на условиях анонимности подарить кому-нибудь кресло вместе с частью ее имущества. Они обратились к нам в фонд с просьбой найти и сообщить им фамилию ортопеда, добившегося выдающихся успехов в этой области после Вспышек, если он все еще жив.

— С радостью пошлю вам список, но должен предупредить, он наверняка окажется длинным… это было трудное для врачей время, знаете ли.

— Длинный список — это прекрасно, мы с удовольствием рассмотрим всех кандидатов. Не хотелось бы упустить кого-то, пусть и ненамеренно.

— У нас очень полные записи, я с радостью передам их вам. Однако у меня есть маленькая просьба — когда вы в конце концов сделаете выбор, будьте любезны, сообщите нам фамилию врача.

— Непременно так и сделаю.

— Отлично. Мы храним данные всех наших членов, даже если они больше не с нами.

— Да, это мне известно.

Джейни сообщила чиновнику АМА по связям с общественностью свой электронный адрес как адрес фонда.

Ответ пришел меньше чем через час. Список содержал устрашающее количество выдающихся ортопедов, унесенных мерзкой бактерией, которая правила в новом тысячелетии; в целом почти четыреста врачей.

«И это всего лишь те, кто был в АМА».

Может, тот, кто требовался Джейни, никогда там и не состоял.

Но, с болью и иронией напомнила она себе, «у них очень полные записи». Интересно, как выглядит ее собственная запись в файлах АМА? Но потом она решила, что на такие догадки не стоит тратить время.

Вот он список, перед ней. В результате неоднократного, логически обоснованного процесса отсеивания, базирующегося на специальности, месте жительства, членстве в различных ассоциациях и других факторах, она отобрала пятнадцать потенциальных кандидатов.

Однако искать пациента Зеро было намного труднее.

Можно ли ситуацию после Вспышек сравнить с тем, что происходило в Европе по окончании Второй мировой войны, когда в записях царила неразбериха и некоторые люди стремились восстановить свои документы, а другие, не менее отчаянно, — уничтожить?

«Скорее всего», — подумала Джейни.

Многое из того, что происходило, когда властвовала чума, осталось недокументированным, потому что люди были слишком заняты процессом выживания, чтобы записывать, кто, кому, что и по какой причине сделал. Многие люди просто исчезали в том, что, не без юмора, называли вакуумом Вспышек. Джейни подозревала, что этот вакуум представлял собой просто обычную жизнь — под вымышленным именем; жизнь, которой жили люди, еще до начала всеобщей неразберихи бывшие маргиналами, дошедшими до той точки, когда утратили всякую надежду «поймать за хвост» Американскую мечту. Что может быть лучше — начать жизнь заново, умерев в своем прежнем качестве и возродившись в новом, гораздо более значительном? Тем более что этот обман никогда не будет обнаружен.

Школы? Больницы? Благотворительные организации? Везде наверняка сохранились записи, удручающе неполные, и многие эти записи были переданы в Большую базу, однако все они защищены законом о неприкосновенности личной жизни.

По крайней мере, защищены от проникновения в базу легальным путем.

«Это мы уже проходили».

И чем все кончилось? Из-за трагических последствий случившегося вся оставшаяся жизнь Джейни будет окрашена чувством вины; то же самое можно сказать о Майкле и Кэролайн. Еще раз обратиться к ним за помощью… нет, это невозможно.

Однако совсем другое дело снова попросить о помощи Сэндхауза. И хотя его никак нельзя назвать компьютерным фанатом, в его академическом наборе криминологических хитростей наверняка отыщется какой-нибудь даровитый хакер, скорее всего единственный, кого еще пока не упекли за решетку.

Сэндхауз ее не разочаровал.

— Да, знаю кое-кого, — сказал он, — но это чертовски жадный сукин сын. И на редкость неприятный.

— Насколько жадный?

— На десять тысяч, скорее всего.

Джейни задумалась.

— Это и впрямь круто.

Джон Сэндхауз пожал плечами.

— Дешевле, чем автомобиль.

— Я не покупаю автомобиль. Мне просто требуется определенная информация.

— Найди кого-нибудь состоятельного, кто сможет заплатить.

Джейни заколебалась. Неужели он что-то знает? Иногда казалось, Джон знает все и обо всех.

— Прежде чем обращаться с просьбой, я должна точно знать, сколько это будет стоить.

— Исходя из предположения, что ты в состоянии найти деньги, вот что тебе нужно сделать…

Ощущение было такое, словно Джейни вернулась в ночной кошмар, тот, который, к ее величайшему огорчению, снова и снова прокручивался в сознании. Однако человека, на контакт с которым вывел ее Сэндхауз, можно было найти только в этом компьютерном баре, так пугающе похожем на тот, другой. Она узнала нужного человека по татуировке в виде курсора на лбу.

Словно какая-нибудь женщина-вамп в дешевом фильме, Джейни через всю забитую людьми комнату смотрела на «джентльмена» не отрываясь, с манящей улыбкой на губах. Когда она подошла к нему, он с холодным изумлением оглядел ее сверху донизу.

Лицо у него было рябое, а морщин больше, чем положено по возрасту. Волосы жирные, волнистые, зачесанные назад; судя по резкому запаху табака, Джейни не удивилась бы, увидев за ухом у него сигарету-самокрутку. Другой исходящий от него запах объяснялся почти пустым стаканом с шотландским виски, который он сжимал в правой руке. В целом он производил впечатление стареющего крутого парня.

И ей самой предстояло попытаться выглядеть «крутой»; эта перспектива раздражала.

— Привет. — Она сделала жест в сторону соседнего табурета у стойки. — Тут занято?

Усмехнувшись, он покачал головой.

Она взгромоздилась на обитое кожей сиденье, не удержавшись от мысли: «Маты Хари из тебя не получится, нужно просто перейти к делу».

Однако он оказался довольно любезным.

— Я так и надеялся, что вы посидите со мной. Могу я угостить вас?

Джейни удивил французский акцент в его речи, объясняющий и запах табака, и «матросский» шарм.

— Очень мило с вашей стороны, спасибо.

Он сделал еле заметный жест подбородком, и чудесным образом появился бармен. На Джейни это произвело впечатление; ей самой наверняка пришлось бы ждать минут десять.

— Что предпочитаете, мисс? — спросил хакер.

«Ох, ты мой сладкий, знаешь ведь, что мы, «старушки», просто таем, если вы обращаетесь к нам «мисс»… и теперь на очереди цветистый комплимент типа как от меня хорошо пахнет».

— «Пино Нуар», пожалуйста, — сказала она бармену, — если у вас есть открытая бутылка.

— Принесите бутылку вашего лучшего, — сказал хакер.

Джейни попыталась запротестовать, но он остановил ее взмахом руки.

— Это и мое любимое. Как вы узнали?

Улыбка у него оказалась прекрасная. По контрасту с общим грубоватым обликом зубы были белые, ровные и невероятно здоровые на вид. Джейни подумала, что они, наверное, выглядят эффектно по ночам, в стакане на прикроватном столике. Эта мысль вызвала у нее внутреннюю улыбку — и внезапное ощущение раскованности.

Появилась бутылка, вместе с двумя стаканами. Хакер одним глотком допил свой виски и налил им обоим. Церемонным жестом подвинул стакан к Джейни и поднял свой.

— За что пьем?

— За виноград пино, одно из прекраснейших Божьих творений.

Они чокнулись. Она поднесла стакан к лицу, втянула изумительный аромат и на мгновение зажмурилась, отдавшись ощущению удовольствия. Снова открыла глаза и медленно отпила глоток прозрачного красного вина.

— Ах… божественно! Теперь ваша очередь произнести тост.

— За мою прекрасную соседку. — Он наклонился поближе и втянул носом воздух. — От которой так изумительно пахнет.

К концу бутылки они сговорились на пяти тысячах кредитов за получасовую прогулку по Большой базе — эту сумму она могла позволить себе потратить сама, если агентство Кристины откажется, и с радостью заплатит, если эта прогулка даст новое направление ее исследованиям, на что она очень рассчитывала.

— Мне нужна гарантия полной анонимности. Пожалуйста, не используйте идентификационных номеров.

— Конечно нет, — заверил Джейни хакер, одарив ее ослепительной улыбкой. — Вообще никаких.

Она не поняла, что означало последнее замечание, но не смогла заставить себя спросить. Ничего, скоро выяснится. Они договорились о месте и времени следующей встречи, которая должна была состояться после ее возвращения из Исландии, и Джейни отбыла домой, работать над списком, в котором все имена были ей незнакомы.