"Ростислав Самбук. Ювелир с улицы Капуцинов (Приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

всячески распаляя их. Пан Модест однажды сам испытал на себе силу ее
бесстыдного взора. Как-то, танцуя, он нежно прижал к себе панну Ядзю и
получил в ответ такую улыбку, что даже у него зашлось сердце. Но ведь тогда
между ними стояла пани Стелла. А сегодня!.. Модест Сливинский даже порозовел
от удовольствия. Видит бог, он не хотел этого! Сама пани Стелла толкает его
в объятия панны Ядзи.
В гостиной пани Стелла представила Сливинского гостям. Штандартенфюрер
СС Отто Менцель сидел в глубоком кресле. Он небрежно кивнул пану Модесту.
Второй гость, мужчина лет тридцати, высокий, худощавый, с умными,
проницательными глазами, поднялся и подал руку.
- Гауптштурмфюрер Харнак, - отрекомендовала его пани Стелла.
Оба гостя были в штатском. Отто Менцель поначалу разочаровал Модеста
Сливинского: в городе ходили легенды о жестокости шефа гестапо. А он увидел
толстопузого коротышку с обвислыми красными щеками и тусклым взглядом.
Ей-богу, попадись на улице такой, подумал бы: замороченный отец большого
семейства, которого жена пилит за лишнюю стопку, за недостаток средств.
Пани Стелла подсела к Менцелю. Тот едва приподнялся в кресле,
улыбнулся, шевельнул щеками. Что ни говори, а Стелла была восхитительна. В
золотистом платье, подчеркивавшем ее высокий бюст, с нежными белыми руками,
украшенными браслетами, она похожа была на статую работы античного мастера.
Глядя, как игриво наклонилась она к гестаповцу, приблизив к его мясистым
губам свое розовое ушко, как коснулась его руки с толстыми, словно
обрубленными, пальцами, Сливинский на секунду почувствовал ревность. Но тут
же одернул себя и оглянулся, отыскивая Ядзю.
Девушка сидела в углу, разглядывая журналы. Пан Модест подошел к ней.
Ядзя подняла на него зеленые глаза. Смотрела долго, с вызовом, кокетливо
надув губки.
- Почему же вы так долго не шли? - сказала с упреком. - Заставили меня
скучать...
Шаловливо ударив пана Модеста журналом по руке, заложила ногу на ногу
так высоко, что стали видны круглые колени.
"Святая дева Мария! - взмолился в душе Модест Сливинский. - Да за такие
колени не то что душу - даже тело стоит всучить дьяволу, и то будет не такая
уж дорогая плата!"
- Панна желает коньяк или вино? - спросил он у девушки.
- Любопытно, что это за бутылки? - указала пани Ядзя на столик с
колесиками, который горничная вкатила в гостиную.
- Кажется, французский мартель... - Сливинский сделал вид, что не
узнает принесенные им бутылки (такие вещи не разглашаются). - А впрочем,
попробуем...
Он сделал знак горничной подать всем коньяк. Выпрямился, высоко держа
рюмку.
- Уважаемые господа! - сказал громко, стараясь придать словам оттенок
искренности. - Я предлагаю осушить эти бокалы, - искоса следил за выражением
лица Менделя, - за здоровье того, кому мы, украинцы, обязаны нашей свободой.
За фюрера!
Харнак подскочил с вытянутой рукой.
- Хайль Гитлер!
- Хайль!.. - Менцель едва поднял над креслом толстые короткие пальцы. -
Мне нравится ваш тост, пан Сливинский. Так должен думать каждый украинец, -