"Роберт Сальваторе. Незримый клинок" - читать интересную книгу автора

удручающее? По-моему, нет, и я многое отдал бы за то, чтобы не говорить
этого о Вульфгаре. Но для любви, истинной любви, нужно уметь сопереживать.
Сопереживать в радости, в горе, в веселье, в печали. Когда человек воистину
любит, его душа становится зеркалом чувств и переживаний другого, и тогда
радость умножается, подобно тому как комната с зеркальными стенами кажется
больше. И как многочисленные отражения сглаживают неповторимость черт
находящихся внутри этой комнаты предметов, так же и горести уменьшаются и
бледнеют, будучи разделенными другим существом.
Именно этим и прекрасна любовь, вне зависимости от того, что питает
ее - страсть или дружеское чувство, прекрасна тем совместным переживанием,
что умножает радости и уменьшает горе. Вокруг Вульфгара сейчас друзья, от
всей души жаждущие взаимопонимания и родства душ, которое когда-то
существовало между нами. Но он не в состоянии ответить на наши чувства, не
может пробиться сквозь стены, которые сам же возвел, защищаясь от демонов.
Он утратил способность сопереживать. Мне остается лишь молиться, чтобы
когда-нибудь она вновь возродилась в нем, чтобы со временем он смог открыть
сердце и душу тем, кто этого заслуживает, поскольку без сопереживания у него
не будет цели, а без цели он не обретет удовлетворения. Без удовлетворения
не будет удовольствия, а без удовольствия он никогда не испытает радости.
А мы, все мы, ничем не сможем ему помочь.
Дзирт До'Урден


Глава 1


Чужой в своем доме


Артемис Энтрери стоял на вершине каменистого холма, откуда открывался
вид на громадный пыльный город, и пытался разобраться в сумбуре нахлынувших
на него чувств. Он стряхнул пыль и песок с губ и бородки клинышком, которую
не так давно отпустил. Только коснувшись рукой колючей щеки, он понял, что
несколько дней не брился.
Но ему было все равно.
Ветер растрепал его длинные волосы, и отдельные пряди, вырвавшись из
пучка, назойливо лезли в глаза.
Но ему было все равно.
Он просто смотрел на Калимпорт и одновременно прислушивался к себе.
Этот человек, почти две трети своей жизни проведший в городе, широко
раскинувшемся на южном побережье, добился здесь славы лучшего воина и
наемного убийцы. Единственным местом на земле, которое он мог бы назвать
домом, был этот город. Сейчас над Калимпортом сияло немилосердное солнце
пустыни, и под его лучами сверкал белый мрамор богатых домов. Солнце также
освещало лачуги, хижины и рваные шатры, разбросанные повсюду вдоль дорог,
чрезвычайно грязных оттого, что не имели должной системы канализации. Глядя
сейчас на город, наемный убийца никак не мог разобраться в своих чувствах.
Когда-то он хорошо знал свое место в этом мире. Он достиг вершин своей
гнусной профессии, и его имя произносилось не иначе как с почтением и
страхом. Если паша Пуук заказывал Артемису Энтрери убить кого-либо, этого