"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Жених (Картина провинциальных нравов)" - читать интересную книгу автора

Порфирий Петрович стал в тупик. Что, в самом деле, ежели он не внемлет?
Воображению его представлялись картины горестного свойства, между которыми
самая утешительная изображала Махоркина, пожирающего Тисочку одним глотком.
- Однако ж попробуем, - сказал Вологжаиин.
Порфирий Петрович вздохнул свободнее. Он был в таком безнадежном
положении, что малейшее поощрение постороннего лица уже представлялось ему
как признак несомненного избавления от ниспосланной ему напасти.
- Стало быть... по рукам! - сказал он, повеселев.
Затем оба вошли в гостиную, где ожидала их Софья Григорьевна все в том
же положении, в каком они оставили ее перед уходом в кабинет.
- Иван Павлыч сделал нам честь, - сказал Порфирий Петрович, подводя
Вологжанина за руку.
- Очень приятно, - отвечала Софья Григорьевна. - Тисочка! ты можешь
войти, душечка.
Иван Павлыч, как и следовало, поцеловал руку у будущей maman. В это
время Тисочка, по обыкновению, кубариком подкатилась к родителям.
- Иван Павлыч делает тебе честь, - сказала ей Софья Григорьевна,
любезно улыбаясь.
- Очень приятно, - отвечала, приседая, Тисочка, нисколько не
изменившись в лице и не шевельнув ни одним мускулом.
Иван Павлыч поцеловал руку и у нее.
- Ну, стало быть, можно вас поздравить... очень приятно! - произнес
Порфирий Петрович, - поздравляю!
Последовали взаимные поздравления и лобызания, после чего начался
совершенно родственный и интимный разговор.
- Надо, Порфирий Петрович, представить Ивана Павлыча папеньке Григорию
Семенычу, - сказала Софья Григорьевна, - и познакомить с дяденькой Семеном
Семенычем и сестрицей Людмилой Григорьевной.
- Это необходимо, - отвечал Порфирий Петрович, - милости просим завтра
вечерком вместе с нами.
Иван Павлыч сел подле невесты на диване, Порфирий Петрович расположился
на кресле подле Ивана Павлыча, а Софья Григорьевна на диване же по другую
сторону Тисочки. Таким образом, они представили из себя прелестнейшую
семейную картину в фламандском вкусе. Иван Павлыч, по-видимому, очень желал
сказать невесте что-нибудь приятное, но не находил слов, и потому
ограничился лишь пристальным и маслянистым взглядом, в котором окунул всю
маленькую особу Тисочки. Софья Григорьевна не могла достаточно налюбоваться
на милую парочку и выражала свою душевную радость лишь движением губ и
ноздрей. Порфирий Петрович, с своей стороны, тоже не желая нарушить картину
безмятежного счастья, только притопывал ножкой и барабанил пальцами по
коленке песню о чижике.
- Так вот, стало быть... мы и родственники! - сказал Порфирий Петрович,
когда все уж достаточно насладились.
- Если бы вы знали, как я счастлив! - произнес Иван Павлыч, целуя у
Тисочки руку.
- Очень приятно! - отвечал Порфирий Петрович, - милости просим к нам
обедать...
- Надо, чтоб Тисочка привыкла к вам, - добавила от себя Софья
Григорьевна.
- Да-с; вот вы, в один, можно сказать, день, и место получили, и судьбу