"Андрей Саломатов. Кузнечик" - читать интересную книгу автора

Что там шлюха и пропойца Люська? Ими можно было бы задавить даже непорочно
оплодотворенную пресвятую деву Марию. Но декорации сменились, и это
обстоятельство перепутало Анабееву все карты. Он набычился, сложил руки на
груди и произнес совершенно бессмысленную фразу:
- Живешь, значит?
- Живу,- насмешливо ответила Люся,- твоего ребенка, вон, ращу. Иди
посмотри, папа-аша.
Последнее слово было сказано с подчеркнутым пренебрежением, но Анабеев
не только не обиделся, но и смутился, чего с ним не случалось уже лет
десять.
Неловко, будто боясь оступиться, Анабеев пересек комнату и подошел к
детской кроватке. На дне ее, по пояс завернутый в теплую пеленку, лежал
младенец. Он неумело, бесцельно двигал руками, блуждал глазами и
причмокивал. Каждый глаз его вращался отдельно от другого, ни на чем не
задерживаясь. Иногда зрачки расползались в противоположные стороны, да так,
что видны были одни белки, и было что-то жуткое в этой неестественной
автономии такого точного прибора, как глаза.
- С чего ты взяла, что он мой? - неожиданно разозлившись, спросил
Анабеев.
- Знаю,- так же насмешливо ответила Люся. Она внимательно наблюдала за
выражением лица Анабеева и с удовольствием отметила и растерянность, и
тревогу.
Только промелькнувшая неприязнь к младенцу несколько разбавила ее
радость.
- Да к тебе все ходили,- сказал Анабеев.- Мой! Еще чего-о!
Распаляясь, Анабеев говорил все развязнее, а Люсина реакция вполне
соответствовала его интонации. Она сжала губы, подбоченилась и, когда
Анабеев закончил говорить, процедила: - Я и на алименты подавать не буду.
Или плати, как договоримся, или твоей жене все расскажу. Вот ей
подарочек-то будет. Пять лет-то вы прожили, нет?
Сжимая и разжимая пальцы в кулак, Анабеев шагнул к Люсе, и та с
криком: "Попробуй только!" - отскочила к двери. Анабеев скрипел зубами,
поводил мощными плечами, демонстрируя свое физическое превосходство, но
неожиданно чертыхнулся и быстро пошел к двери.
А Люся, вернулась к детской кроватке.
- Скажешь - убью,- убедительно сказал на прощанье Анабеев. Если бы
хоть чуть сфальшивил в этой последней фразе, Люся, вероятно, ответила бы
ему посвоему. Но Анабеев действительно рассвирепел. Даже перед десятью
зеркалами он не смог бы заставить свое лицо побагроветь до такой степени.
Анабеев выскочил из комнаты и, пока возился с замком, услышал
надрывные вопли Люси.
- Ну, чего вытаращился? Вон, твой папаша, сбежал. Беги, догоняй!
Ругаясь, Анабеев захлопнул, наконец, за собой дверь и начал быстро
спускаться вниз по ступенькам.
На улице было препротивно. Дул сильный ветер. Даже не дождь - водяная
пыль летела чуть не параллельно земле. Да ладно бы в спину, а то в лицо и
левое ухо.
Пройдя метров десять, Анабеев попытался прикурить на ветру, но спички
гасли, так и не успев разгореться. Тогда Анабеев зашел в подъезд соседнего
дома, вытер мокрое лицо рукавом пальто и закурил. Между затяжками Анабеев