"Джером Сэлинджер. Опрокинутый лес" - читать интересную книгу автора

вдруг вошел в роль почетного гостя и поразительно тонко провел ее.
Целый час он сам рассуждал и выслушивал соображения Роберта Уэйнера и
Элиота Зеермейера о стихах Хопкинса.
Си Херцу он не только дал весьма дельный совет насчет его книги
(тогда еще готовившейся) о Вордсворте, но подсказал название и содержание
трех глав.
Суфражистские выпады Элис Хэпберн он отразил и глазом не моргнув.
Он крайне деликатно и совершенно впустую объяснил Уэсли Фаулеру,
почему Уолт Уитмен не "непристойный" поэт.
Ни в том, что говорил Форд, ни в том, как он вел себя весь вечер, не
было даже намека на позерство. Он просто был великим человеком, который,
невзирая на то, что его величие сковано рамками званого обеда, тактично и
последовательно, оставаясь самим собой, без высокомерия и заискивания,
общался с присутствующими. Вечер удался. Пускай не все это понимали, но
чувствовали все. На следующий день в редакционный кабинет Корин позвонил
по внутреннему Роберт Уэйнер.
Как всегда случается с теми, кто излишне печется о чужой добродетели,
Уэйнеру даже по телефону было трудно скрыть свою озабоченность.
- Прекрасный вечер, - начал он.
- Бобби, ты просто прелесть! - воскликнула Корин, заходясь от
восторга. - Вы все - просто прелесть! Слушай. Поговори с телефонисткой.
Узнай, может, я могу тебя поцеловать.
- Делать нечего. - Уэйнер откашлялся. - Рад служить моему
правительству.
- Я не шучу! - У Корин даже закружилась голова от избытка нежности к
Бобби; он правда был просто прелесть. - При чем тут правительство? -
поинтересовалась она беспечно.
- Он не любит тебя, Корин.
- Что? - спросила Корин. Она отлично расслышала Уэйнера.
- Он не любит тебя, - отважно повторил Уэйнер. - Форду даже в голову
не приходит, что тебя можно любить.
- Заткнись, - сказала Корин.
- Хорошо.
Последовала долгая пауза. Потом Уэйнер все же подал голос снова.
Казалось, он говорил издалека.
- Корин, я помню, как очень давно поцеловал тебя в такси. Когда ты
первый раз вернулась из Европы. Это был не совсем честный поцелуй,
замешанный на виски с содовой - может, помнишь - я еще смял твою шляпку. -
Уэйнер снова откашлялся, но на этот раз договорил до конца все, что считал
необходимым сказать: - Понимаешь, ты тогда так подняла руки, чтобы
поправить шляпку... и в зеркальце над фотографией водителя у тебя было
такое лицо... В общем, я не знаю. Ты до того здорово посмотрела и вообще.
Короче, поправлять шляпку, как ты, не умеет никто на свете.
Корин холодно оборвала его, спросив:
- Ну и к чему ты это?
Но все же Уэйнер растрогал ее, и довольно глубоко.
- Да ни к чему, скорей всего. - И потом: - Нет, к чему. Очень даже к
чему. Я пытаюсь тебе втолковать, что Форду не дано понять, что лучше тебя
никто на свете не умеет поправлять шляпку. Я хочу сказать, человек,
подобно Форду достигающий вершин поэзии, не может оставаться нормальным