"Джером Сэлинджер. Опрокинутый лес" - читать интересную книгу автора

официант-китаец протянул ему размноженное на ротапринте засаленное меню.
Официант знал Форда. Он тут же доложил, что вчера кто-то забыл на столе
книгу. Форд подробно объяснил официанту, что книга принадлежит не ему, а
человеку, который придет попозже. Остановив официанта, пожелавшего
передать эту информацию хозяину, Форд заказал еду для Корин и для себя.
Потом он посмотрел на Корин и улыбнулся, мило и даже тепло.
- Да, ничего себе вечер, - заметил он, будто вспомнил субботнее
сборище у Смитов, о котором они не успели вдоволь посудачить. - А как тот
человек? Секретарь твоего отца, если не ошибаюсь?
- Мистер Миллер? Украл у папы уйму денег и удрал в Мексику. Скорей
всего, его дело уже закрыто. Форд кивнул.
- А как твоя собака? - спросил он.
- Умерла, когда я училась в колледже.
- Хорошая была собака. А сейчас ты чем-нибудь занимаешься, Корин?
Работаешь? Ты ведь была богатая девчушка, верно?
Они разговорились - то есть Корин разговорилась. Она рассказала Форду
о работе, о Европе, о колледже, об отце. Почему-то она вдруг рассказала
ему все, что знала о своей красивой, взбалмошной матери, которая в 1912
году в длинном вечернем платье бросилась за борт с прогулочной палубы
"Величавого". Она рассказала ему о парне из Детройта, вылетевшем на полном
ходу из машины в Канне. Она рассказала о том, как ей оперировали носовые
пазухи. Она рассказала ему - ну просто обо всем. Вообще-то Корин не была
болтливой, но в тот раз ее прямо-таки понесло. Оказалось, были целые годы
и отдельные дни, стоившие того, чтоб о них вспомнить. Кстати, Форд, как
выяснилось, умел замечательно слушать.
- Ты не ешь, - вдруг заметила Корин, - совсем ни к чему не
притронулся.
- Не беспокойся. Продолжай.
Охотно повинуясь, Корин снова заговорила.
- У меня есть приятель, Бобби Уэйнер - в журнале он мой босс -
знаешь, что он сказал мне вчера? Он сказал, что в американской поэзии есть
две строчки, от которых он опупевает. Бобби обожает такие словечки.
- И что же это за строчки?
- Одна Уитмена: "Я - человек, я мучился, я был там", и еще твоя...
только мне не хочется повторять сейчас, пока мы едим, как это называется -
чау-мейн? В общем, про человека на острове внутри другого острова.
Форд кивнул. Он, между прочим, часто кивал. Это, конечно же, была
защитная реакция, но вполне симпатичная.
- А как... как ты стал поэтом? - начала Корин и запнулась, потому что
от волнения неточно сформулировала вопрос. - То есть я не о том. Я хотела
спросить, как ты сумел получить образование? Ведь тебе пришлось бросить
школу... когда мы последний раз виделись.
Форд снял очки и, подслеповато поглядев на них, протер носовым
платком.
- Да, пришлось, - согласился он.
- Ты учился в университете? И тебе приходилось все время работать? -
простодушно допытывалась Корин.
- Нет, нет. Я сперва накопил денег. Школу я кончал во Флориде и
работал там у букмекера.
- У букмекера, правда? Это как, на бегах?