"Евгений Андреевич Салиас. Аракчеевский подкидыш " - читать интересную книгу автора

Однако, сон не сбылся. Напрасно Авдотья надеялась, что у нее будет
дочь, напрасно ждала тоже, что которая-либо из других крестьянок разрешится
от бремени мальчиком прежде нее.
Прошло восемь месяцев со дня знакомства и уговора обеих женщин и,
однажды ночью Домна Кондратьевна приехала за Авдотьей и увезла ее в Грузино,
как бы ворованную поклажу. Ее поместили в одной избе, но запретили казаться
людям на глаза.
Недели за две до этого другая женщина, солдатка, родила прижитую на
стороне девочку в этой же избе, но, как говорили, исчезла вместе с ребенком
без следа... Через неделю после приезда Авдотьи жившая по соседству с ней
баба, тоже привозная из деревни, родила тоже мальчика, но он умер на другой
же день, а мать как сквозь землю провалилась.
Судьба хотела, Господь судил, чтобы именно детище Авдотьи явилось
действующим лицом в преступной затее Аракчеевской барыньки.
Авдотья в свой черед разрешилась от бремени не только не девочкой, но
даже здоровенным и красивым мальчуганом, кровь с молоком.
И через три дня тайком после полуночи она вместе со спрятанным в
корзине ребенком очутилась во флигеле дома грузиновских палат и дико
озиралась на все и на всех со страху.
Настасья Федоровна приняла ее ласково, тотчас легла в постель и начала
стонать и кричать.
Под окнами сновала дворня, но при ней самой находились лишь три
женщины: любимица Агафониха, Домна и привезенная в качестве кормилицы
Авдотья...
На заре узнали в усадьбе и на селе, что Настасья Федоровна разрешилась
от бремени сыном.
И тотчас же гонец поскакал в Петербург известить графа о радостном
событии. Судьба даровала ему давно желанного наследника.
На всякого мудреца довольно простоты.

III

После этого рассказа или исповеди Шумский снова два дня не видал
Авдотьи, снова сидел безвыходно в своей спальне, не впуская никого к себе.
За это время отношения его к матери как бы перерождались, озлобление
стихало, наступило примирение с ней, ни в чем не повинной и любящей его.
Когда Авдотья кончила свой рассказ, Шумский не сразу отпустил ее. Он
глубоко задумался и долго сидел молча перед ней, а затем едва слышно
выговорил: "Уйди". Когда женщина была у дверей и переступала порог горницы,
что-то вдруг шевельнулось на сердце молодого человека. Он вдруг протянул обе
руки, хотел остановить эту женщину, будто хотел горячо обнять родную мать,
но через мгновение махнул рукой и выговорил громче: "Ступай!" Теперь же он
совестился, что сдержал тогда в себе добрый порыв сердца.
Однако, через два дня, выйдя в коридор и увидя в прихожей несколько
фигур за самоваром мирно и тихо пьющих чай, а в том числе Копчика, швею
Марфушу и ее, эту крестьянку, няньку, и родную мать, Шумский стал недвижно и
долго глядел на нее через весь темный коридор. И вдруг сердце заныло и
что-то шевельнулось в нем, что-то поднялось: краска ли бросилась в лицо или
слезы просились на глаза. Он простоял несколько мгновений, но уже не глядя
туда, а опустив голову и затем придя в себя, вернулся обратно в спальню.