"Евгений Андреевич Салиас. Аракчеевский подкидыш " - читать интересную книгу автора

поглядел еще раз пристально на молодого человека, насмешливо пожал плечами
и, круто повернувшись, вышел так же, как и из горницы Минкиной.
Через час времени всеобщее оживление, вызванное в доме приездом
молодого барина, понемногу стихло, отчасти благодаря позднему часу и
привычке грузинцев ложиться рано спать, отчасти и потому, что лица всех
приезжих навели уныние на всех дворовых.
Грузинская дворня разошлась спать в тревожном состоянии: "Быть чему-то!
Стряслось что-то!" А всякая беда в Грузине захватывала не одного, не двух
человек, но непременно всех, и правых, и виноватых.

V

Часов в двенадцать хоромы, двор и окружающие надворные строения, все
безмолвно стояло под покровом темной ночи. Полная тьма и полная тишь
прерывалась только каждые полчаса завыванием чугунной доски среди двора от
мерных ударов по ней сторожа. Грузинскую сторожевую доску все в околодке
знали и все равно дивились ей. Странный в ней был звук. Не просто гудела она
по ночам, как всякая другая, а жалобно ныла и завывала, будто плакался
загробный голос какой. Сказывали и во дворе, и на селе, что когда сторож
бьет в доску, то не она звучит, а подают голоса среди ночи те многие и
многие несчастные, загубленные суровым графом и его любовницей-людоедкой
Настасьей Федоровной.
Около полуночи какая-то фигура с черной бородкой, в длиннополом
кафтане, картузе и с синеватыми очками на носу, шла из хором с фонарем в
руках по небольшой крутой лестнице, по которой мало и редко кто в доме
ходил. Сойдя вниз на крылечко через маленькую дверку, фигура потушила
фонарь, поставила его на пол и, озираясь среди тьмы, сошла с крылечка на
двор. Пройдя от дома до здания, именовавшегося "деловым двором", человек
этот присмотрелся издали и прислушался.
Сидевшие у ворот два ночных сторожа тихо беседовали. Незнакомец
осторожно подкрался за угол здания и стал прислушиваться. Один из двух
сторожей угрюмо, со вздохами поучал другого.
- Что же? Все так-то на свете. Народ - темнота и не понимает. Вот
лошадь, нешто не работает, хотя бы даже корова и ту, стало быть, доят. Вот
собакам жить розно: иная собака дворная сторожит, другая на охоту ходит,
птицу убитую подает, а другая у барыньки какой на коленочках почивает. Всю
жизнь она проживет, якобы сама барышня какая. А наше дело, чем плохо. Что
ночью не спишь? Зато днем выспишься. Зато ночным делом мы и от графа якобы
подальше. Знай, в свое время отхватывай в доску, он доволен и тебе нехудо. А
кто по близости к нему обретается, гляди, все под розгами воет. А я вот ни
однова не порот!
Собеседник ответил несколькими словами, которых расслышать было нельзя.
- Нет, братец мой, - отозвался первый, - шалишь. Это ты вновь так
рассуждаешь, а я тебя обучу. Этого ты и думать не моги, он завсегда знает.
Этак было ужас, Петрушка Косой пропущал разы, стучал в доску как попадется,
то через час, а то отдрыхнет да зазвонит через два часа в третий. Так его
через неделю до бесчувствия отодрали и махнули. И куда он девался, никому
неведомо. Кто говорит - помер от розог, а кто говорит - в Сибирь пошел. Нет,
ты этого не моги думать. Спит он или не спит, кто его знает, а он завсегда
звону счет ведет. Избави тебя Бог не стучать кажинные полчаса.