"Евгений Андреевич Салиас. Пандурочка " - читать интересную книгу автора

Наконец он улыбнулся и двинулся к угольному окну, где стоял, стиснутый
другими, молодой и красивый офицер...
- Князек! - позвал он. - Вас ищу, сударь мой. Еле узнал. У-у! Постарел,
молодец! Да и давно, впрочем, не видались. Пожалуйте...
- К князю? - отозвался офицер, радостно удивленный.
- Вестимо... Дивитесь, что вас первого желает видеть Григорий
Александрович. Что ж? По заслуге. Забыли, что я тогда сказывал, что он на
добро, а не на зло сугубо памятен...
Оба двинулись к дверям кабинета, и Попов по дороге спросил:
- Как здоровье супруги?
- Слава Богу...
- А вашего... Ну, все-таки надо сказать: вашего... наследника? Или
дочки, может быть...
- Только еще ожидаю таковых... Бог даст, чрез три месяца буду отцом...
- А тот-то... Ну, что прихватили тогда по недосмотру... Пандурчонок?
- Тот, видите ли... Тот, как бы сказать... Уж очень заспешил на свет
прийти... Ну, и...
- Помер. За отцом последовал...
- И не жил!
- Да. Вот что! Однако, надо сказать, что если он и не жил и, стало
быть, не мыслил, а все-таки умно поступил.
Оба рассмеялись и вошли в кабинет князя.
Чрез полчаса, пока сотни гостей, сановников и просителей, и сильных
мира, и маленьких людей терпеливо ждали, князь Девлет стремительно вышел от
вельможи, радостный и сияющий с бумагой в кармане.
Светлейший наградил по-царски. Сто душ крестьян в Белоруссии, чин
капитан-поручика и двести червонцев на будущий зубок будущих князька или
княжны.
Вместе с тем он нес нижайший поклон светлейшего почти незнаемой им, но
немало потешившей его княгине Девлет-Ильдишевой.

XII

Прошла неделя. В одном из переулков около Казанского собора, в
небольшой квартире сидели в своей спальне муж и жена - князь Девлет и
крошечная княгиня...
С ними, вероятно, случилось какое-нибудь несчастие, у них было,
очевидно, какое-то горе. Князь сидел, опершись локтями на стол и сжимая
голову в руках, как бы в страшной заботе, а то и в отчаянии. Она сидела у
окна в кресле и грустно, не опуская глаз, смотрела на мужа.
- Да! Грех и мерзость... - выговорил он. - Все есть, все налицо... И
убийство, и мошенничество, и обман, и подлость... Все есть... После этого
всего - счастия в жизни не жди. Господь таких наказывает. Того дела
поправить нельзя, мертвого не воскресишь... Я утешаюсь тем, что тогда
жестокосердно поступил с стариком, действуя не для себя. Тогда я еще тебя не
любил и того всего предвидеть, что приключилось, не мог. Но теперь... Вот
это поступление с благодетелем, с человеком и вельможей, от коего я, кроме
чести и ласки, ничего не видал, мерзко, подло и даже грех... Не уступать
тебя ему и взять хитростью?.. Не удовлетворить прихоти, чтобы спасти свое
добро, свое счастье? Пожалуй, даже следовало. И совесть молчала... А