"Евгений Андреевич Салиас. Пандурочка " - читать интересную книгу автора

лежат. Тогда Карсанов знал, какое в нем чувство бушует: страх, трусость.
А теперь почему же в нем то же чувство, тоже боится он до смерти. Кого?
Чего?
- Предчувствие, что ли? - бормотал капитан. - Глупости! Нет. Стало
быть...
И он не мог сказать, назвать, выяснить себе то, что смутно, как в
тумане, представлялось ему... Едучи кататься, он все думал о жене, потом о
больном, потом о старой Макарьевне и, вспоминая, вдумываясь, рассуждая,
соображая, взвешивая, он будто собрал в кучу сразу многое и многое... Не
десятки, а пожалуй, сотни всяких мелочей и пустяков. Слова, взгляды,
недомолвки, улыбки... И еще что-то непонятное и неуловимое, что призраком
завелось и живет в его доме...
- И не сегодня, не со вчерашнего дня, а давно! - бурчал он трусливо. -
Ты видел и чувствовал все, Кузьма Васильевич, но будто не хотел уразуметь и
себе самому толково доложить, себя самого о беде упредить.
Завидя свою усадьбу, старый пандур погнал лошадь и отчаянно восклицал
вслух:
- Да что же это? Да как же это? Как же раньше-то... раньше... Почему
сейчас прояснилось? Все чуемое наружу полезло и в глаза бросилось...

VII

Оставив лошадь за воротами двора и приказав попавшемуся под руку
дворовому мальчугану держать ее до его возвращения, капитан направился к
заднему крыльцу...
Когда он вошел в людскую, то переполошил всю дворню своим нежданным
появлением и ради отвода глаз стал выговаривать за нечистоплотность в
комнате, а затем прошел далее....
Но капитан не знал, что горничная жены уже видела его в окно и уже
слетала предупредить: "Барин!"
Когда Кузьма Васильевич очутился в доме и прошел быстро в комнату
больного, то нашел его одетым и сидящим в кресле. А поутру он был в постели.
Капитан изумился, а купчик улыбался, глядя на него, да еще как-то странно,
будто подсмеивался.
- Что же это вы? - спросил капитан.
- Что-с...
- Да вот... Были в постели, когда я выехал, а тут вдруг оделись и сели.
- Да-с. Слава Богу, могу-с.
- Можете?.. А-а?..
- Мне много лучше. Как-то даже сразу полегчало сегодня, - улыбаясь,
сказал молодец.
- Стало быть, теперь сидеть будете? - угрюмо спросил Кузьма Васильевич.
- Да-с, надоело лежать...
Пандур помолчал и, наконец, сурово вымолвил, сдвигая брови:
- Сидеть и в кибитке можно.
- Если прикажете, я соберусь... Я и так уже давно злоупотребляю вашим
гостеприимством. Что делать, все задерживала узрешиха.
Особенно ли как произнес гость это слово, но капитан, мысленно повторив
его, вспомнил другое слово, наименование: "узрешительница".
"Есть такая святая, - подумал он и тотчас же рассердился сам на себя. -