"Евгений Андреевич Салиас. Филозоф " - читать интересную книгу автора

Князь тоже засмеялся, но таким сухим, дребезжащим голосом, который был
настоящим подражанием визгу колесиков только что подвинутого кресла. Видно
было, что и князь лет десять не смеялся; что и ему теперь понадобилась бы
своего рода смазка.
- Ну, а ты что, Юла? - обратился князь к дочери, - рада-радехонька, что
вынырнула с Калужки! Поди, тут, в Москве, ног под собою и головы на плечах
не чаешь! Прыгала много?
- Нет, батюшка.
- Как нет?
- Всего не больше разиков двух в неделю бывали балы.
- А тебе бы всякий день по два?
- Что ж! Это бы хорошо, - отозвалась Юлочка и начала хохотать.
В ту же самую минуту раздался другой хохот, удивительно схожий. На этот
раз смеялся попугай. Все обернулись на него.
- Ах! Сократушка! - вскричала княжна, - с тобой-то поздороваться я и
забыла!
Юлочка вскочила, побежала к клетке и просунула палец. Попугай тотчас же
подставил свою голову, и княжна начала бережно гладить его.
- Не тревожь его, Юлочка: он с дороги - поди, тоже уморился. Он с
Фаддеем в тарантасе приехал. Пыль да ветер и птице не в удовольствие. Хотел
было с собою в карету поставить, да свиньи-люди осмеют. Сядь-ка вот расскажи
мне. Жениха не высмотрела себе в Москве?
При этих словах князя сидевшая пред ним дочь и все остальные как-то
встрепенулись, переглянулись, но молчали.
Князь странно кашлянул и затем промычал:
- Должно, я промаху не дал! Видать, что у вас что-то есть. Ну-ка
сказывай, дочка, кого высмотрела?
Юлочка взволновалась, вспыхнула и обернулась к тетке, как бы прося
помощи.
- Ну, ты сказывай тогда, коли ее стыд берет, - обернулся князь к
двоюродной сестре.
Егузинская точно так же заволновалась, задвигала руками, два раза
разевала рот, чтобы сказать что-то, но смолчала.
- Вона как! - произнес князь. - Дело непростое! Ну, а ты, сын, тоже
поперхнешься?
Молодой князь улыбнулся и, храбро двинув рукой, собрался отвечать, но,
взглянув на тетку, остался с разинутым ртом.
- Тоже застряло в глотке, - пробурчал князь Аникита Ильич, не обращаясь
ни к кому.

X

Наступило неловкое молчание, которое длилось несколько минут.
- Стало быть, вы, чада и домочадцы, - заговорил наконец князь, -
изволили тут в первопрестольной начудить, наболванить? Такое у вас тут
накувыркалось, что и сказать нельзя? Ловко! Хорош и я гусь, что к вам дочь
на побывку отпустил! Юлочка! ты уж не повенчалась ли?
- Как, батюшка?
- Да так! Уж не повенчалась ли с кем?
- Да с кем же-с?