"Евгений Андреевич Салиас. Филозоф " - читать интересную книгу автора

- Что, сестрица, порасстроилась кармашком? В приживалки попала и в
чужих каретах ездить начала.
Что касается до княжны, то филозоф, отпуская дочь в Москву, строго
наказывал ей: при выездах всегда быть в собственном экипаже и в
сопровождении Зои Карловны.
Въехав во двор и выйдя на крыльцо, родственники точно так же
постарались соблюсти этикет. Прежде всех двинулись во внутренние горницы
молодой князь с женой. За ними, обождав минуту, пошла княжна, оставив свою
спутницу в столовой. Егузинская задержалась в прихожей, делая вид, что
оправляется. Остановившись пред зеркалом, она стала перекалывать на себе
дорогую турецкую шаль, полученную еще в приданое и надеваемую только в особо
важных случаях.
Люди, бывшие в прихожей, все по очереди подходили здороваться с
господами к ручке.
Когда Егузинская переколола шаль, в переднюю вышел камердинер Фаддей -
спутник попугая - и точно так же подошел к ручке.
- Ну, что? Как у вас живется? - спросила Егузинская.
- Ничего, ваше превосходительство. Все то же. Схиму, почитай, приняли.
Иноками живем.
- Веселитесь от зари до зари? - вымолвила Егузинская, улыбаясь.
- Да уж, матушка! Такое у нас веселье, какое разве на кладбищах бывает.
Круглый-то год муха пролетит - слышно.
- Ну, а как князь здоровьем?
- Вот изволите увидеть. Кажется, ничего.
- Ну, а кровь горит?
- С личика как будто еще потемнее стали. Пред самым выездом привозили
на Калужку столичного дохтура. Очень он князя просил, да и я просил, кровь
пустить. Но только зря разгневали мы его. "Давай, - сказали ему князь, -
вместе! Ты себе пусти пол-лоханки, и я дамся. А эдак-то, братец ты мой,
незаконно! Вы-то, говорят ему, коновалы, всех ковыряете да цедите, а сами-то
небось свою кровь бережете!" Так ни на чем и покончили.
- Да на голову не жалуется? - спросила Егузинская.
- Жаловаться не жалуется, а ин бывает... Я сам вижу: встанет с утра,
малость потемнее; а коли что уронит на пол, кличет. Сам нагнуться боится.
- Нехорошо это, Фаддей.
- Чего же тут хорошего. Вы бы тоже, матушка...
Фаддей хотел что-то добавить, но в эту минуту выглянул из дверей и
рысью подбежал к генеральше Финоген Павлыч. Егузинская сейчас же заметила по
лицу бутырского управителя, что с ним приключилось что-то горестное. Она
видела старика дней за пять пред этим, и он был совершенно доволен и
счастлив, ожидая князя.
- Что с тобою, Финоген? - удивилась Егузинская.
- Матушка! Ваше превосходительство. Заступитесь! За всю мою службу, на
старости лет, посулено мне на скотный двор идти! Буду скотине служить. Как
князь уедет восвояси, так и меня отправят. А чем прогневил, и сам не знаю.
- Да что было-то? - спросила Егузинская.
Финоген Павлыч рассказал все, что уже успело приключиться в доме с
приезда князя.
- Двух часов нету, что прибыл, - пробурчала вдова, - а уже начудил! За
что же он скамейку-то изрубить да сжечь приказал?