"Эмилио Сальгари. Морские истории боцмана Катрама " - читать интересную книгу автора

Эмилио Сальгари


Морские истории боцмана Катрама

Library of the Huron: [email protected] http://lib.aldebaran.ru

Эмилио Сальгари
Морские истории боцмана Катрама

МОРСКОЙ ВОЛК

Вы слышали когда-нибудь о боцмане Катраме?.. Не слыхали, нет?.. Тогда я
расскажу вам об этом старом морском волке, с которым избороздил в морях не
одну тысячу миль.
О прошлом его мне, по правде говоря, ничего не известно - даже имени
его настоящего никто на судне не знал. Не знали мы и в каком городе или в
какой деревушке он родился, если боцман наш вообще мог родиться не в морской
пучине, а на земле. Но одно могу сказать точно: это был превосходный моряк,
один из тех мореходов старого закала, которые отдали морскому делу всю жизнь
и разбирались в нем досконально.
Сколько лет было боцману Катраму? Этого тоже никто не знал. Даже те,
кто знакомы были с ним очень давно, даже и они помнили боцмана уже старым.
Борода у него была совсем седая, маленькие колючие глазки сурово
поблескивали из-под набрякших век, а морщинистое, продубленное всеми
морскими ветрами лицо напоминало древний пергамент.
Но годы не согнули его. Нет, они еще не сломили этого старого морского
волка! Правда, двигался он по палубе как-то боком, наискосок, точно морской
краб, но держался на ногах еще крепко, а силой в плечах не уступал молодым.
Ну и медведище был этот боцман Катрам! Суровый, как железо, молчаливый,
как скала, он внушал уважение всем нашим матросам, которые с почтительной
опаской относились к нему. С морской стихией он был на "ты", и чувствовал
себя в ней, как дома. Ни один самый страшный шторм не мог вывести его из
равновесия, и чем больше во время бури бледнели лица других моряков, тем
спокойнее и веселее делалась его морщинистая физиономия.
Многое испытавший и много переживший за свою долгую морскую жизнь,
боцман не страшился уже на свете ничего, но был очень суеверен, как и все
старые моряки. Он верил в Летучего голландца, в морского царя, в коварных
сирен, что завлекают мореходов в пучину своим сладкоголосым пением, верил в
заклятия и заговоры, во всяких духов и привидения, хотя рассказывать об этом
и не любил. Молчаливость была его второй натурой - никакими силами
невозможно было его разговорить. Каждое слово приходилось клещами
вытаскивать, а чаще он вообще обходился без слов, уповая лишь на жесты и
мимику.
Шумных компаний и пустых разговоров боцман не терпел, предпочитая им
философское одиночество. А его темная и тесная боцманская, похожая на нору,
подобно бочке Диогена, служила ему убежищем. Казалось он просто не может
жить без этого запаха канатной пеньки и смолы, которыми вся она насквозь
пропахла. Поэтому, наверное, к нему и приклеилось его вечное прозвище
Катрам*, давно заменившее его настоящее имя.