"Ихара Сайкаку. Пять женщин, предавшихся любви " - читать интересную книгу автора

богомолья - и такое безобразие!
А бондарь - ну просто смех! - всего припас: и гвоздичного масла в
раковине, и ханагами [51], хоть и лежит с лицом невинным, как у младенца.
Так всю ночь напролет они ставили друг другу рогатки в любви, а на
следующий день подрядили лошадь от Осака-яма до Оцу и уселись на нее все
вчетвером. Ни дать ни взять едет бог - хранитель трех сокровищ Самбокодзин*
[52]. Со стороны смешно было смотреть, но когда люди не выспались и вдобавок
едут не просто так, а с определенной целью, им не до того, как на них
посмотрят да что скажут!
Бондарь и Кюсити усадили О-Сэн между собой. Только Кюсити пожмет
пальчик на ноге у О-Сэн, бондарь в свою очередь тронет ее за бочок - так,
тайком да тишком, заигрывают с ней.
Никто из них не думал по-настоящему о поклонении богам, они не побывали
ни в Найгу, ни в Ними, заглянули только в Гэгу [53], совершили для вида
церемонию очищения, купили сколько полагается амулетов и, ни на минуту не
спуская глаз друг с друга, без особых происшествий возвратились в Киото.
Едва прибыли в гостиницу, облюбованную Кюсити, как бондарь, прикинув в
уме, сколько ему пришлось выложить за других, поблагодарил "за заботы и
хлопоты" и расстался с компанией.
Тогда Кюсити решил, что теперь-то уж он полный обладатель О-Сэн, и
принялся выискивать и подносить ей различные сувениры.
Чтобы скоротать время до вечера, он отправился навестить приятеля,
жившего у проезда Карасумару, а тем временем бабка и О-Сэн поспешно покинули
гостиницу - будто бы поклониться богине Киёмидзу-сама.
На улице Гионмати, у лавки поставщика бэнто [54], к бамбуковой шторе
была прикреплена бумажка с иероглифами "нома" и "нокогири", которые
означают, как известно, "бурав" и "пила".
Едва О- Сэн вошла и поднялась в мезонин, как навстречу ей -бондарь. Тут
они, по обычаю, обменялись чарками в знак сговора на будущее, а потом бабка
спустилась вниз и принялась за чай, да так, словно не могла от него
оторваться, и все приговаривала: "Ну и хороша же вода в здешних местах!"
На этом сочли союз заключенным, и бондарь с дневной лодкой вернулся в
Осаку. А бабка и О-Сэн возвратились в гостиницу и сразу объявили, что
немедленно отправляются домой. Сколько ни удерживал их Кюсити, убеждая, что
нужно хоть два-три дня походить по Киото, О-Сэн ему отвечала: "Нет! Нет!
Каково будет, если хозяйка подумает, что я загуляла с мужчиной?" И они
пустились в обратный путь.
Обратились было к Кюсити с просьбой взять их сверток с вещами. Однако
Кюсити свертка не взял, заявив, что болят плечи, и где бы они дальше ни
останавливались - перед Дайбуцу и богиней Ина-ри или в Фудзиномори, - каждый
рассчитывался уже сам за себя.

После богомолья - пожар в груди. Новое хозяйство

- Коль решила идти на богомолье, надо было мне сказать! Отправили бы
тебя прямо до места в паланкине или с лошадью. Так нет, изволила убежать
тайком! А на чьи деньги куплены все эти гостинцы? Таких вещей не делают,
даже если с мужем идут! Нечего, нечего! Ты вернулась не одна. Стелите ложе -
поздравляйте Кюсити и Сэн с прибытием! Ее-то дело женское, это Кюсити подбил
дуру на грех!