"И.П.Сахаров. Сказания русского народа" - читать интересную книгу автора

простодушные, переходили из рода в род и клеймились суеверием наших предков.
Такое мнение, принимаемое нами за положительное основание, найдет свое
подтверждение в самом описании чернокнижия.
Несмотря на то, в русской жизни понятие о тайных сказаниях
представляется совершенно в другом виде, нежели как мы встречаем у других
народов. Это так и должно быть. Общественное образование русского народа,
совершаясь независимо от влияния других народов, по своим собственным
законам, выражалось в умственной жизни двумя отдельными знаменованиями:
понятиями общественными и семейными.
Русские общественные понятия всегда существовали на краеугольном
основании христианского православия. Иерархи, как пастыри церкви и учители
народа, князья и цари, как священные властелины и блюстители народного
благоденствия, были представителями общественных понятий. Находясь в руках
столь важных лиц, понятия эти всегда были целы и невредимы, как была цела и
невредима русская жизнь. От этого самого в нашем отечестве никогда не было
переворотов в общественных понятиях, внесенных соседними народами. Все
совершалось постепенно, в течение многих веков, людьми, являвшимися из среды
своих соотечественников. Славянин, сближаясь на севере с скандинавом, был
только покорен его мечу, но не слову; платил ему дань своими избытками, но
не хвалебными песнями; дал ему приют на своей земле, но не принял от него
письмен. Славянин, уклоняясь на восток, сблизился с греком; принял от него
веру, приютил греческих пришельцев, учился у него, чего недоставало для его
умственной жизни; но никогда не говорил его языком, никогда не менял своих
понятий общественных на его понятия; он остался в полном смысле славянином.
Никогда не ходил он на Запад. Люди фряжские сами приходили в его жилище,
сами призывали его в участники. Равнодушный к Западу, он чуждался и слов, и
дел фряжских. Об Юге он забыл почти с того самого времени, как судьба
бросила его из Индии на землю северной Европы, где он назвал себя
славянином. Во всех переворотах соседних стран он не был участником. В
этом-то самом заключалась ненарушимость русского общественного понятия.
Русские семейные понятия существовали на своих отдельных основаниях и,
порождавшиеся в семействах, никогда не сливались с общественными понятиями.
В них не было единства; они были столько различны, сколько тогда были
различны границы русской земли. На этих заповеданных чертах все изменялось
от стечения чужеземных мнений. Облекаясь русским словом в гостеприимных
семействах, эти мнения переносились от одного селения к другому. Пришельцы и
люди бывалые были передавателями чужеземных мнений.
Пришельцами в русской старой жизни назывались все чужеземцы, люди не
русской крови, люди не русской веры. Никогда добрая воля не загоняла
пришельца на русскую землю: нужда и корысть влекли его к нашим предкам.
Хлебосольство русское давало приют всякому пришельцу. Старейшины семейств,
угощая заезжего человека, любили слушать его рассказы об отдаленных странах.
Эти-то рассказы, передаваясь от отца к сыну, усвоивались русской жизни,
когда они снисходили слабостям. Мы, люди XIX века, не можем теперь
исследовать, что нравилось нашему предку, жившему в X и ХП столетиях, из
рассказов чужеземных. Но, принимая в соображение тогдашнее умственное
образование, дошедшие до нас письменные памятники и рассказы о бывалом из
древней жизни, мы смело можем сказать, что наши предки любили более
чудесное, поражавшее их воображение, любили более великое, поражавшее их ум,
любили более ужасное, оцепенявшее их чувства. При всем том пришлец был