"Игорь Сахновский. Человек, который знал все" - читать интересную книгу автора

Уборщик громко высморкался и, не прощаясь, уехал.
Стефанов перевел дыхание. Только что он рисковал смертельно. Если бы
Сурин сейчас передумал и сказал: "Нет, давай послушаем" - один из них не
ушел бы отсюда живым. Потому что на второй стороне пленки можно было
отчетливо расслышать слова Шимкевича: "Во вторник, ближе к вечеру. А днем он
мне еще понадобится".
Существовал и самый легкий, бескровный вариант. Не спроси Сурин:
"Когда?" и дослушай до конца кассету, он получил бы шанс выжить. Но
перед выборами затевалась игра по-крупному, где Стефанов делал свои ставки,
и уборщик только путался под ногами.
Назавтра Шимкевич вызвал к себе Виталика. На столе стояла массивная
сумка.
- Здесь шестьсот тонн. Отвезешь Холодянину. Смотри, аккуратно!
Холодянин был первым помощником губернатора Стилкина.
Виталику вдруг захотелось, чтобы вчерашней пленки с этим же домашним
голосом просто не было. Чтобы Коля его ценил, как прежде, и не считал "сукой
номер один".
Он выехал на центральный проспект, увязая в полдневной автомобильной
пробке. Торопиться было некуда. Минуту назад он решил деньги никому не
отвозить - понадобятся на первых военных порах. Воевать так воевать! Коля
себе еще локти искусает: не на того напал. Сурин всех научит зубы чистить!
Надо только узнать, кто его заложил. С какой стороны? Если это Стефанов - он
ему собственноручно кишки наружу выпустит, прямо на дискотеке или где они
там встретятся... Но, значит, так, по порядку. Сначала мальчик Женя. Возле
гаража убирать удобно, никто не услышит... Юный пионер, мать его! Он,
проглот, сам себя будет кушать по кусочкам! Потом Шимкевич... И тут Виталику
снова захотелось стать ценным работником, чтобы не придумывать военные
действия, а выполнять Колины задания.
Сурин заехал в немецкий ресторан, заказал огромное свиное колено,
дождался, когда принесут, но есть не смог и пошел назад в машину. Он
чувствовал себя одновременно безработным и курортником.
В соседней парикмахерской, она же "салон красоты", Виталику сделали
модную стрижку, начесав мокрый чубчик на лоб, затем шелковисто побрили, так,
что лицо стало похоже на младенческую поясницу, и, уже не зная, чем угодить,
предложили маникюр. Трогая свой липкий чубчик, он подумал словами Шимкевича:
"Хоть раз могу для себя пожить!", а вслух ответил: "Маникюр не повредит".
Потом, чуть оттопыривая пальцы с прозрачным лаком на ногтях, поехал к
массажистке Антониде - она привлекала его тем, что называла сынулей и за
двойную плату работала обнаженной по пояс. Любое самовольство клиента
немедленно сказывалось на тарифе. "Сынуля, -предложила Антонида по окончании
сеанса многоборья, - давай я подберу тебе ароматическое масло?" "Зачем?"
"Пахнешь ты плохо. Дышать невозможно". Виталик ощутил горячую потребность
стиснуть намертво белое горлышко массажистки, но вспомнил, что его ждут
более славные дела и надо поберечь нервы.
По случаю своей первой уборки охранник Женя вырядился в новый кожаный
плащ. Он подкарауливал Сурина уже третий час, поэтому успел притомиться, два
раза оголодать, кое-что погрызть и усеять прилегающую местность обертками
пищевых продуктов, а также продуктами этого питания. Увидев, наконец,
знакомые, режущие темноту фары, Женя так обрадовался, что чуть не заорал:
"Виталя, привет!", но догадался укрыться от света за гаражом.