"Игорь Сахновский. Человек, который знал все" - читать интересную книгу автора

Сурина как ветром сдуло.
С тех пор он заметно изменился. Возможно, ему попали прямо в душу
мудрые слова заезжего деятеля и теперь скреблись там, будто в клетке для
грызунов. Так или иначе, выражаясь партийным языком, уборщик взялся
"херачить свою политику".
На прошлых губернаторских выборах дальновидный Шимкевич передавал
крупные денежные куски сразу двум соперникам - и действующему губернатору, и
главному конкуренту.
Не менее дальновидный Виталик, пользуясь инкассаторской миссией, тоже
вручил обеим сторонам по небольшому аппетитному кусочку - уже от себя. То,
что эти порции втихую, за час до вручения, он отрезал от крупных ломтей,
никого не касалось.
Доверенные лица обеих принимающих сторон пожимали Виталику руку, нежно
кивая, что следовало понимать, как "Родина вспомнит!" и "продолжай в том же
духе". И затем быстро-быстро, как молоденькие артистки, выбегавшие на
комплимент, удалялись к себе за кулисы, где им, в свою очередь, предстояло
деликатно и грамотно делить и отрезать.
Эти судьбоносные ходы вызывали у Виталика почти государственное
отношение к собственной персоне.
Но даже такие мотивы не шли ни в какое сравнение с блистательной,
глубоко эшелонированной вербовкой полковника Стефанова. Мысленно Сурин так и
называл свою операцию: "вербовка". Ему жутко нравилось воображать себя
суперагентом, который действует в тылу врага и шлет донесения в Центр.
Причем роль мудрого всесильного Центра уборщик сам иногда разыгрывал по
вечерам для офисных сторожей или почасовых девиц. В таких случаях он,
некурящий, обязательно дымил грузинской сувенирной трубкой, укладывая ноги
на столик с бутылками и закуской.
Стефанов служил в таинственной, все слышащей конторе под названием
ФАПСИ. Виталик так долго не мог запомнить наизусть правильную расшифровку
этой аббревиатуры, что впервые в жизни купил себе блокнот, куда записал
мельчайшими буквами под диктовку сторожа-студента: "Федиральное агенство
правитильсной связи и инфармацыи". Тот же начитанный студент сообщил Сурину
за пивом, что ФАПСИ подчиняется только президенту России, а секретной
информации у него до хрена и больше. Больше, чем у бывшего КГБ.
Эти сведения вызвали у Виталика тайный восторг и счастливые
суперагентские предчувствия. Третьего дня он краем уха подслушал, как
Шимкевич в нудном телефонном разговоре упомянул "Стефанова из ФАПСИ".
А уж Стефанов-то Виталику помнился очень хорошо. Потому что был едва ли
не первым, кому Сурин отвозил "черную" наличность еще на заре инкассаторской
карьеры.
Тогда в остроконечном здании городской ратуши, в каком-то блеклом
отделе сидел тихий, довольно моложавый дядечка, чья похожая на шуструю
гусеницу подпись под словом "землеотвод" давала Коле Шимкевичу вожделенное
право поставить на родимой казенной земле свою первую бензоколонку. Дядечка
оказался приятно понятливым, однако назвал тихим голосом неприлично крупную
цифру. Скорей всего она выражала коллективный аппетит. Торг был неуместен.
Шимкевич снарядил тяжеленькую спортивную сумку с надписью "Adidas" и
приказал Виталику: "Отдашь все, что в сумке".
Инкассатор в то время еще вежливо стучался в двери кабинетов, а не
толкал их коленом либо своей ручной кладью, фактически заменявшей пропуск.