"А.Сахаров(редактор). Николай II (Том II) ("Романовы" #21) " - читать интересную книгу автора

раскатистым басом, тренированным в морских походах и бурях, говорил в этих
стенах, как и Ознобишин, почему-то полушепотом.
Малая библиотека представляла собой покойное помещение, устланное
коврами и нетесно заставленное книжными шкафами. Рядом с четырьмя парами
глубоких, с высокими спинками кожаных кресел на маленьких столиках были
разложены сигары, фарфоровые табакерки с трубочными табаками разного вкуса и
крепости, одна-две свежих пенковых трубки, подсвечники с широким
чашеобразным основанием, выполнявшие одновременно роль пепельниц. В дальнем
углу комнаты, в камине, выполненном из цельного куска лазурита, тлели угли.
Над камином возвышался портрет Государя Николая Александровича в полный рост
и в натуральную величину в мундире адмирала Британского флота. Тяжелые
бархатные портьеры по летнему времени были широко раздвинуты, и лучи
вечернего солнца, стоявшего где-то над Финляндией, свободно скользили через
дворик и проникали за стеклянные дверцы шкафов, где была собрана мудрость
мира на полках с энциклопедическими словарями всей Европы.
Согласно традициям клуба, эта комната была предназначена для всякого
рода конфиденциальных разговоров. Если в ней уже находилось минимум два
человека, то никто другой не смел входить и нарушать tete-a-tete[45]. Тем
самым глуховатые старички, которые составляли немалую долю членов Яхт-клуба,
могли хоть в голос кричать друг другу в ухо самые сокровенные секреты
империи.
"Слава Богу, - подумал Петр, знакомый с традицией малой библиотеки, -
что дедушка не такой старый, как те древние старцы на вате, которых особенно
много сегодня в коридорах! Он крепок и энергичен, хотя и освобожден
почему-то от постоянного присутствия в Государственном совете по
недостаточности здоровья... Уж про эту-то интригу он мне, наверное, никогда
не расскажет..."
Наконец они добрались до малой библиотеки. На счастье, она оказалась
свободна. Проворный артельщик установил это несколько раньше их. На одном из
столиков были поставлены серебряный кофейник и такой же поднос с чашками,
бисквитами, бокалами и замысловатой бутылью испанского хереса. Свеча горела,
чтобы можно было прикурить сигару, до которых генерал-лейтенант и
действительный статский советник Ознобишин был большой охотник.
Федор Федорович, покряхтывая от боли в суставах, медленно опустил свое
крупное тело в кресло. Петр взял кофейник и наполнил чашки ароматной
жидкостью. Зная привычки деда, он плеснул ему в бокал немного хереса,
Ознобишин продегустировал его и кивнул удовлетворенно: "Пить можно!"
Заведомо зная, что винные подвалы Яхт-клуба считались в Санкт-Петербурге по
качеству сразу же за Императорскими, сенатор тем не менее всякий раз
проверял доставленное ему вино на вкус.
Ознобишин устроился поудобнее в своем кресле и строго посмотрел на
внука.
- Mon cher, я пригласил тебя в этот Кабинет Тайны, - начал он
торжественно, - потому что не хочу, чтобы ты погружался в клоаку придворных
сплетен... Однако, с другой стороны, поскольку ты выбрал службу в гвардии,
то есть близко к трону, да еще и влюбился в царскую дочь, тебе нужно хорошо
представлять себе хитросплетение интриг, чтобы не попасть в подлые сети
бессовестных интриганов и заговорщиков... Поэтому я вынужден открыть тебе
некоторые дворцовые тайны... Ты должен дать мне слово, что никогда и никому
не откроешь их...