"А.Н.Сахаров(редактор). Петр III ("Романовы" #12) " - читать интересную книгу автора

на её пороге показалась стройная фигура обер-камергера графа Ивана Ивановича
Шувалова, одетого в блестящий придворный мундир с голубой андреевской лентой
через плечо и с жезлом, увенчанным короной, в руке.
Граф вошёл в ложу, повернулся ко входу и ударил жезлом об пол. Оба
часовых лейб-кампанца опустили сабли книзу, камергеры отступили в сторону от
кресла; ещё секунда - и в ярко освещённой ложе появилась Елизавета Петровна.
Она была одета в национальный древнерусский костюм из тёмно-красного
шёлка; кроме того, на ней был подбитый и опушённый горностаем шушун из
золотой парчи. На её груди лежала широкая голубая андреевская лента, а шею
обнимала тёмно-красная лента ордена Св. Екатерины и Св. Андрея. Голову
императрицы покрывал высокий кокошник, усыпанный сплошь драгоценными камнями
и оканчивавшийся наверху небольшой императорской короной. Осанка императрицы
была усталая, несмотря на все её усилия побороть слабость; её лицо было
сильно нарумянено и набелено, но благодаря этому тем яснее выступали
утомлённость её черт и худоба провалившихся щёк; глаза глубоко запали под
сильно подведёнными бровями, но даже грим не вполне скрывал глубокие тёмные
круги под ними. Она опиралась рукой на плечо семилетнего великого князя
Павла Петровича, сына её племянника и наследника престола.
Этот августейший ребёнок, со своим нежным, слегка бледным лицом,
хрупкой фигурой, вдумчиво-озирающимися глазами, был точным портретом своей
царственной тётки. Молодой князь был тоже одет в окаймлённый горностаем
русский костюм из тёмно-синего шёлка; четырёхугольная горностаевая шапка
покрывала его белокурые локоны; вместо пуговиц на жилете сверкали огромные
бриллианты; на груди красовались голубая лента и бриллиантовая звезда ордена
Св. Андрея Первозванного.
Позади государыни виднелась высокая, серьёзная фигура графа Алексея
Григорьевича Разумовского в роскошном фельдмаршальском мундире. Больше в
свите государыни не было никого; не было даже дежурных статс-дам, которые
обыкновенно должны были быть наготове повиноваться мановению бровей её
величества.
Елизавета Петровна медленной, чуть колеблющейся походкой подошла к
барьеру ложи; камергеры подвинули кресло; она опустилась на него. Великий
князь занял место рядом на высоком табурете, а графы Шувалов и Разумовский
остались стоять позади государыни. Двери ложи заперли, и Елизавета Петровна
мановением руки дала знак к началу спектакля.
Занавес взлетел кверху, между тем как актёры с изумлением поглядывали
на совершенно пустой зал, представлявший резкий контраст с наполненной
людьми сценой.
Государыня облокотилась на спинку кресла; её глаза наполовину
закрылись - она была занята, казалось, более своими мыслями, чем зрелищем.
Юный великий князь, воспитываемый в тиши и удалении от двора, присутствовал
впервые при спектакле и, склонившись вперёд, сверкающими глазами смотрел на
сцену, производившую на него впечатление настоящего откровения.
Больше всех был изумлён Бломштедт при виде этого блестящего, ярко
освещённого зала, в котором было так мало народа и который казался потому
ещё печальнее и пустыннее. Он рассчитывал увидеть во время этого
приключения, доставленного ему случаем, весь русский двор, о роскоши и
блеске которого говорила вся Европа, а теперь видел лишь надломленную,
похожую в своём сверкающем бриллиантами костюме на привидение императрицу да
этого августейшего ребёнка, который ни разу ещё не появлялся в публике и о