"А.Н.Сахаров (редактор). Екатерина I ("Романовы" #7) " - читать интересную книгу автора

- Я понимаю тебя...
Андрей Иванович слышал это и, ещё внимательнее взглянув на Ивана,
неприметно выскользнул из комнаты и направился в траурную залу. Найдя там
собравшееся духовенство, генерал поспешно воротился в покои государыни и
перед комнатою её величества громко произнёс:
- Пора, государыня, идти на панихиду!
Екатерина I, отпустив Балакирева, была уже одна и тихо плакала.
Что думала теперь, проливая наедине слёзы, повелительница России, -
мудрено было кому-либо разгадать и с более тонким чутьём, чем у Ушакова,
невольного свидетеля их. Но государыня была, очевидно, глубоко растрогана,
дав полную волю слезам.
Образ Балакирева, с его преданностью и безграничною привязанностью, не
привёл ли на память ещё чьи-либо чувства, отличавшиеся такими же оттенками?
Не привёл ли живой на память умершего, воспоминание о котором ещё оставалось
дотоле нетронутым?
Такое воспоминание могло, однако, раз проснувшись, более не теряться,
заявляя живучесть свою невольным волнением и слезами.
Все эти соображения Андрей Иванович принял во внимание и решил
сообразно им расположить план дальнейших своих действий.
Сопровождая государыню, шествовавшую в траурную залу, достойный
разыскиватель ковов* про себя повторял:
______________
* Ков - вредный замысел, заговор, коварное намерение.

- Замечать надо, зорко замечать... всё!
При вступлении в залу её величеству пришлось проходить между чинно
расступавшимися, облачёнными в траур, особами обоего пола, в полном сборе.
Архимандрит и белое духовенство были в облачении*. Её величество дошла до
гроба супруга, стала в головах, перекрестилась и сделала земной поклон. Вся
зала выполнила то же, и архимандрит начал службу.
______________
* Белое духовенство - священники, не принявшие монашеский обет. Чёрное
духовенство - монахи.

Стройные голоса певчих заунывно запели, видимо стараясь не поднимать
верхние ноты. Чередной архимандрит с большим тактом, величественно
произносил возгласы и кадил. Первые ряды присутствовавших усердно клали
поклоны; задние ряды тонули в дыму фимиама. Старшая цесаревна тихо плакала,
поминутно прикладывая к опухшим глазам смоченный платок. Запели "Житейское
море, воздвизаемое зря напастей бурею" - вдруг государыня, взглянув случайно
на стену, куда поместили портрет усопшего, вскрикнула и повалилась без
чувств.
Если бы ловко не подхватили, её величество могла удариться о нижнюю
ступень амвона, на котором поставлен был одр с телом монарха. Императрицу на
руках понесли в опочивальню, и среди понятного волнения архимандрит докончил
панихиду.
Начались толки расходившихся. Несколько дам наперерыв заговорили одно,
что будто бы каждая из них следила за изменившимся лицом монархини и что,
раньше обморока, они уже ожидали его. В числе говоривших это усерднее других
была Авдотья Ивановна Чернышёва. Не ограничиваясь замечанием, она остановила