"Андрей Николаевич Сахаров. Исторические портреты: 1762-1917, Екатерина II - Николай II ("Романовы" #2) " - читать интересную книгу автора

изумленных путешественниц предстали великолепный императорский дворец,
знатные вельможи, русские люди, катающиеся на масленицу с ледяных гор, и
слоны - подарок Елизавете Петровне от персидского шаха. Потом путь
продолжился до Москвы, где находилась в то время императрица. Первая встреча
с ней произвела на юную принцессу неизгладимое впечатление. "Когда мы прошли
через все покои, - вспоминала впоследствии Екатерина, - нас ввели в приемную
императрицы... Поистине нельзя было тогда видеть ее в первый раз и не
поразиться ее красотой и величественной осанкой. Это была женщина высокого
роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая... Ее платье было
из серебряного глазета с золотым галуном; на голове у нее было черное перо,
воткнутое сбоку и стоявшее прямо, а прическа из своих волос со множеством
брильянтов".
В этом описании сквозит восторг девочки из небогатой семьи, пораженной
великолепием царского двора. Она понимала, что судьба предоставила ей редкий
шанс, который никак нельзя упустить. Мечта о счастье, как ей казалось,
становилась явью: ее окружали почет, роскошь, а будущее сулило корону, о
которой она так давно мечтала. Судьбу олицетворяла Елизавета Петровна, а за
счастье надо было платить браком с великим князем Петром Федоровичем. Можно
предположить, что поначалу принцесса искренне благоговела перед
императрицей, тем более что и та была к ней очень добра, но потом отношения
стали портиться, ибо Елизавета была капризна, ревнива и более всего
опасалась, как бы великая княгиня не затмила ее красоту своей юностью,
свежестью и непосредственностью. Что же касается будущего мужа (их свадьба
состоялась 21 августа 1745 г.), то на его счет Екатерина с самого начала не
слишком обольщалась. Будучи немного старше своей невесты, он явно уступал ей
в духовном развитии и видел в ней не столько девушку, за которой надлежит
ухаживать, сколько товарища по играм. Вместо того чтобы говорить с ней на
"языке любви", он рассказывал ей "об игрушках и солдатах, которыми был занят
с утра до вечера". Она зевала, но терпеливо слушала. Не переменился Петр и
после свадьбы: по-прежнему играл в куклы и, к ужасу молодой жены, даже
приносил их на брачное ложе. Легко представить отчаяние Екатерины, которую
строгая мать лишила всяких игрушек еще в семилетнем возрасте. Визг собак,
клацанье ружейных затворов, стук сапог и звяканье бутылок, грубые шутки,
табачный дым и невыносимые для лишенной музыкального слуха Екатерины звуки
скрипки - вот что в течение семнадцати лет доносилось в ее спальню из покоев
мужа. Но самым оскорбительным было то, что он пренебрегал ею как женщиной.
Время от времени Петр влюблялся, причем в женщин, как правило, гораздо менее
красивых, чем его жена, и похвалялся перед Екатериной своими истинными и
мнимыми победами.
Стараясь поддерживать с мужем, насколько возможно, самые лучшие
отношения, Екатерина отказалась от мысли полюбить его: "Я очень любила бы
своего нового супруга, если бы только он захотел или мог быть любезным, но у
меня явилась жестокая для него мысль в самые первые дни замужества. Я
сказала себе: если ты полюбишь этого человека, ты будешь несчастнейшим
созданием на земле; по характеру, каков у тебя, ты пожелаешь взаимности,
этот человек на тебя не смотрит, он говорит только о куклах... и обращает
больше внимания на всякую другую женщину, чем на тебя". В искренности этих
слов из "Записок" Екатерины можно было бы усомниться, если бы примерно то же
самое она не написала в личном письме Г.А. Потемкину: "Если б я в участь
получила смолода мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не