"Андрей Николаевич Сахаров. Исторические портреты: 1762-1917, Екатерина II - Николай II ("Романовы" #2) " - читать интересную книгу автора

принимает ошибочные меры, целый народ испытывает пагубные последствия
этого". Вот в 1775 г. Екатерина осуществляет губернскую реформу. Проходит
шесть лет, и в письме к сыну и невестке она пишет: "Очень рада, что новое
устройство губернское показалось вам лучше, чем прежнее. Посещение епархий
показало вам детство вещей, но кто идет медленно, идет безопасно".
Для того чтобы правильно понять и оценить царствование Екатерины II,
необходимо выяснить ее отношение к еще двум важным для того времени
проблемам - к религии и крепостному праву. Воспитанная в протестантизме,
принцесса Фике, для того чтобы стать русской великой княгиней, должна была
креститься в православие. Переход в новую веру был болезнен, хотя, как уже
упоминалось, в письмах к отцу девушка и пыталась уверить его, что между
двумя церквами разница лишь в обрядах. Когда же вскоре после крещения
Екатерина заболела, к ней тайком приглашали лютеранского пастора.
Приобретенная таким путем вера не могла быть слишком глубокой, а знакомство
впоследствии с сочинениями просветителей и вовсе способствовало развитию
религиозного скепсиса. Между тем она отлично понимала значение православия
для русских людей и всячески демонстрировала свою набожность, строго
исполняла все православные обряды и этим немало выигрывала в глазах
придворных по контрасту с мужем. Так же она продолжала себя вести и став
императрицей, видя в Церкви одно из орудий управления страной. Однако,
скрывшись от посторонних глаз, Екатерина могла себе позволить расслабиться
и, слушая, например, всенощную на хорах церкви, незаметно для стоявших внизу
раскладывала на маленьком столике гранпасьянс. Но это вовсе не значит, что
она была атеисткой. Как и почти всякий человек XVIII века, она была
религиозна, но к институту Церкви с его внешней обрядностью особого пиетета
не испытывала. В письме к Вольтеру она признавалась: "В молодости я тоже по
временам предавалась богомольству и была окружена богомольцами и ханжами:
несколько лет назад (то есть при Елизавете Петровне. - А.К.) нужно было быть
или тем, или другим, чтобы быть в известной степени на виду... теперь
богомолен только тот, кто хочет быть богомольным". В последних словах -
намек на политику веротерпимости, которую в духе просветителей Екатерина
последовательно проводила в жизнь, в частности в отношении старообрядцев и
мусульман. Так, например, на жалобу Синода, что в Казани строят мечети
вблизи православных храмов, императрица велела отвечать: "Как всевышний Бог
на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и она из тех же правил,
сходствуя Его святой воле, и в сем поступает, желая только, чтоб между
подданными ее всегда любовь и согласие царствовали".
Также идеями просветителей определялось и отношение императрицы к
крепостничеству. В соответствии с их взглядами на природу человека и его
естественные права крепостное право как таковое было Екатерине
отвратительно. В ее бумагах осталось немало горьких слов, написанных по
этому поводу: "Предрасположение к деспотизму... прививается с самаго ранняго
возраста к детям, которыя видят, с какой жестокостью их родители обращаются
со своими слугами: ведь нет дома, в котором не было бы железных ошейников,
цепей и разных других инструментов для пытки при малейшей провинности тех,
кого природа поместила в этот несчастный класс, которому нельзя разбить свои
цепи без преступления". "Если крепостнаго нельзя признать персоною, -
иронизирует она в другом месте, - следовательно, он не человек, но его
скотом извольте признавать, что к немалой славе от всего света нам приписано
будет". Рабство же "есть подарок и умок татарский", в то время как "славяне